9 мая 1981 года был открыт самый большой и самый одиозный киевский памятник – «Родина-мать». Он стал одним из последних приступов советской гигантомании.

СССР уже заканчивался, но именно в начале 1980-х Киев пережил три масштабных проекта, убийственных для  исторического облика: празднование «1500-летия», в жертву которому были принесены настоящие романтические руины, остатки Золотых ворот XI века, и построен дешевый и откровенно декоративный скансен; строительство музея Ленина, ради которого была наполовину срыта Владимирская горка, и создание Музея истории Великой Отечественной войны, – он располагался в «теле» 80-метрового стального монстра.

«Родина-мать» положила начало уничтожению правого днепровского берега с его каноническим видом – зеленая гора с золотыми маковками соборов, то, что столетиями открывалось приходившим к Киеву со стороны Броваров паломникам. Люди, родившиеся после 1981-го уже никогда не видели такого Киева, и, кажется, именно этот памятник для киевлян стал чем-то вроде поколенческого рубежа: нам никогда не понять тех, кто полагает его «прикольным» (именно так!), а им никогда не понять нашего ужаса.

Открывал памятник больной и дряхлый Л.И. Брежнев (ему оставалось жить чуть более года), автор монумента Евгений Вучетич (ему принадлежит другая знаменитая скульптура «Родины-матери» – в Волгограде, киевская должна была стать продолжением амбициозной «серии») до воплощения своей настоящей идеи не дожил, заканчивал проект киевский скульптор Василий Бородай. «Родина-мать» получилась несколько проще, чем задумывал Вучетич, – трудно сказать, к лучшему ли это, и стала бы покрытая сусальным золотом (а Вучетич хотел именно этого) женщина-великанша менее пугать киевлян? Или Вучетич полагал, что в «золотом» своем воплощении она будет выглядеть более органично на фоне золотых куполов Лавры.

Как бы то ни было, основная стела по проекту Вучетича была выполнена из железа (волгоградская «Родина-мать» из бетона и она практически сразу покрылась трещинами), из стелы вырастали голова и руки, меч и щит, а у подножия ее с 30-метровой высоты к Днепру должен был устремляться водопад. По обеим его сторонам скульптурные воины форсировали реку, а еще там планировался «тоннель страха», посвященный ужасам концлагерей. Короче говоря, это был бы дорогой и впечатляющий диснейленд, от которого в итоге остались громоздкие стальные конструкции рекордных размеров. Размеры воистину чудовищные – 80 метров и 450 тонн, один лишь меч, из-за которого по легенде пришлось отдельно договариваться с митрополитом, в укороченном виде достигает 16 м. Специально для ее сборки был заказан 100-метровый кран, который не успели разобрать к открытию, так что его срочно разрезали на части автогеном и сбросили в Днепр.  К слову, меч у нее в руках был лишь одной из «версий», предполагалось, что это мог быть ребенок, чаша, или лавровый венок. Но будто бы Щербицкий, утверждая проект, сказал: «Зачем нам баба с веником», и победил … меч.

Говорят, что голова Железной Женщины имеет некоторое портретное сходство со скульптором Галиной Кальченко, и поэтому сотрудники музея ласково называют «Родину-мать» Галей. На самом верху, в окрестностях меча, есть смотровая площадка, и внутри  скульптуры смонтированы два лифта – вертикальный и наклонный. В апреле 2003-го со смотровой площадки упал и разбился посетитель, так что теперь доступ туристов к ее «конечностям» ограничен. А в 2009-м рассчитанный на 150 лет памятник начали реставрировать. Собственно, и нововыстроенные «Золотые ворота» выглядели (и выглядят) откровенно временной конструкцией. Но если идей о дальнейшей судьбе золотоворотского скансена, кажется, не возникало, то разговоры о демонтаже «Родины-матери» ведутся с начала 1990-х. Как правило, сюжет сводился к тому, что все эти тонны металла можно было бы выгодно продать каким-нибудь японцам, да вот сама по себе процедура разборки чудовища уж больно дорого обойдется. В конечном счете, даже демонтаж советского герба на ее щите (по закону о декоммунизации) оказался проблемным, так что похоже Большая Железная Женщина, встречающая гостей украинской столицы на правом берегу Днепра, останется главным и единственным киевским памятником утопического (или антиутопического) советского проекта.