1-2 декабря в Киеве будет представлен совместный проект Национального академического театра им. Франко, Киевского центра им. Мейерхольда, московского Театра.doc и SFE (Кельн): документальный спектакль о «детях войны» и детях на войне. Со сцены прозвучат воспоминания людей, чье детство пришлось на годы Второй мировой войны.
В этом спектакле много авторских голосов, в основу положены повести Светланы Алексиевич и киевлянки Клавдии Лейбовой.
In Kyiv поговорил с Клавдией Лейбовой о предыстории проекта и о киевской его части.

Какова ваша история участия в этом проекте?

На меня в начале года вышла режиссер Кельнского театра Светлана Фойер. Однажды она позвонила и попросила разрешения приехать с киевским режиссером Андреем Маем. Так мы и познакомились. Они попросили разрешения записать наш разговор. Полгода спустя Светлана мне написала, что сделала сценарий, что они репетируют, и прислала анонс, из которого я и узнала о том, что это будет. Итак, это три независимых акта, сделанных, в основном, на документальных материалах, что и было изначально заявлено. Идея, насколько я понимаю, такая: война – это страшное бедствие, особенно разрушительно она сказывается на хрупкой психике ребенка.

Какие ваши тексты использованы в спектакле?

Рассказ «Ножницы» (он вошел в киевскую книжку «Двор», 2005) и отрывки из того интервью, которое Светлана и Андрей записывали не так давно.

На каком языке это будет звучать?

Представление звучит на трех языках: немецком, украинском и русском. Кельн играет на немецком языке: интервью с «детьми войны» и тексты Светланы Алексиевич звучат по-немецки. Московский Театр.doc построил свою часть на интервью с жителями Смоленщины (эта часть так и называется «Смоленщина»). Мой «эпизод» читает Лариса Кадырова. Она это делает замечательно, по всем канонам академического театра, и это немного выпадает стилистически из игры немецких актеров, которые работают в манере молодой Таганки. Каждая из трех частей звучит на своем языке: немецком, украинском и русском. Одинаково — в Кельне, в Киеве и в Москве. Вероятно, в Москве немецкий и украинский тексты будут сопровождаться бегущей строкой на русском, а в Киеве – на украинском.

Как вы относитесь к текстам Светланы Алексиевич и к своему соседству с нею? – Я поясню вопрос: Алексиевич – «автор своих персонажей», она отдает им свой голос, но при всем том это довольно прихотливо устроенная fiction, которая выдает себя за non fiction. Вы же выступаете от своего имени, и это ваш голос, ничей другой. Насколько органичным получилось это соседство?

Но я ведь тоже автор и персонаж в одном лице, и строю свой рассказ из своих и чужих воспоминаний и писем. Это я так ловко выдумываю, как будто правду пишу…

Поскольку не все зрители спектакля и читатели In Kyiv знакомы с вашими рассказами и книжкой «Двор», расскажите немного о себе, о своем киевском детстве и об эвакуации.

Я киевлянка. Родилась, выучилась, работала, детей растила – в Киеве. И уехали из Киева. Сразу хочу сказать: ностальгию в виде болезненного состояния запретила себе на корню, просто позволяю себе свой город любить, помнить, скучать, посещать время от времени с удовольствием. Ибо, кроме города (который иногда не узнаю) остались еще, слава Богу, близкие мне люди.

Я родилась и выросла в очень старом районе, о чем говорит уже само его название – Печерский. Пещерная Лавра была основана при Ярославе Мудром в 1051 году, тогда же, вероятно, и стали застраиваться и заселяться близлежащие земли. Не берусь утверждать, что наш двор с одноэтажными кирпичными домами возник тоже в эти достославные времена, но впечатление было вполне старинное. Такие крепкие лабазы, подоконники шириной в полметра. Естественно, удобств никаких. Вода в кране  сезонно. Зимой замерзала, бегали через дорогу в 109-ю школу с ведрами. Сортир во дворе, баня на улице Московской рядом с кинотеатром «Стахановец» (там сейчас кинотеатр «Зоряний». – In Kyiv). Зато школа аристократическая, бывшая женская гимназия Плетневой.
В общем, с топонимикой у меня интересные связи. Когда началась война, с Печерска мы докатились до Сталинградской области, в хутор Шарашкин Алексеевского района. Это еще когда слыхом о «шарашках» не слыхивали, не зазорно было такое название иметь. Райски безопасное местечко – вокруг грохотала Сталинградская битва. По дороге похоронили бабушку Ханну.

Когда-то в Шарашках жили зажиточные казаки. У них были большие участки земли, сады, огороды. В хуторе была церковь, две школы, мельница, проводились ярмарки (как правило, в мае). Это был Хоперский округ Области Войска Донского. Нынче хутор называется Шарашенский, чтоб не подумали плохого, и проживает в нем 810 человек. И нет уж давным-давно приютившей нас с мамой и сестрой Пономаревой Химы Ивановны, бездетной молодой вдовы казака, мечтавшей оставить меня, маленькую, в Шарашкине…
И зачем, спросите вы, я об этом рассказываю? А затем, что действие моего рассказа «Ножницы», вошедшего в сценарий Кельнского спектакля, как раз и происходит в этом самом Шарашкине. Этот эпизод прекрасно и трогательно сыграла народная артистка Украины Лариса Кадырова.

• Что: документальный проект в трех действиях «Ребенок и война»
• Где: Национальный академический театр имени Ивана Франко, площадь Ивана Франка, 3
• Когда: 1 и 2 декабря, в 19:00