Рассказ II. Сергей Подервянский

Сергей Палыч Подервянский был грозой института. Он больше походил на белого офицера чем на художника. О Сергее Палыче говорили, что, в отличие от других преподавателей института, с которыми можно договориться, он несгибаем, неумолим и действительно может выгнать неугодного ему студента. Нам только предстояло с ним встретиться, а страх перед Подервянским уже холодил сердца моих одногруппниц.
В начале четвертого курса я стал человеком – факультетом, поскольку все мои одногруппницы дружно ушли в декрет. В то время как большинство студентов академии ютились по 10-15 человек в маленьких помещениях, у меня было здоровенная двухкомнатная мастерская. И более того, полагались (по программе) две натурщицы. Такого никогда не бывало в Академии!
Естественно примириться с этим художественное начальство не могло, и было решено, отправить меня «совершенствоваться в любимой профессии» в одну из параллельных групп, а мастерской лишить.

Однако преподавателем рисунка и живописи на моем факультете был Подервянский.
Зайдя в аудиторию младшего курса, куда я был в тот день «сослан», Сергей Палыч сделал мне несколько незначительных замечаний и стремительно вышел прочь. Через 15 минут, меня позвала лаборантка и сказала, что вопрос улажен и я могу возвращаться в свою мастерскую.
Потом мне рассказали, что Сергей Палыч, зашел к ректору и своим, не терпящем возражений тоном сказал: «Чтоб Я … к Своему студенту ходил в Чужую мастерскую???»
У нас с Подервянским сразу сложились чудесные отношения. Он показывал мне свои работы и просил без обиняков делиться «впечатлениями от увиденного».
Сергей Палыч всегда приходил точно к началу занятий, а я иногда запаздывал, что бывало причиной его обид. Но однажды в моей мастерской появилась протеже Ивана Григорьева, Катя Свиргуненко, готовившаяся к поступлению в Академию. Катя приходила своевременно, открывала мастерскую, включала обогреватели, впускала натуру и встречала Подервянского в полном вооружении. «Вы, Павел, хорошо устроились! У Вас личная мастерская, личный преподаватель, личная натура, теперь и ассистент личный появился!»
Юмор у него был очень тонкий. Однажды, уже на дипломе, мы встретились в кабинете реквизита, я там выбирал вазу для натюрморта-инсталляции. «Послушайте, – серьезно сказал он, – зачем Вам реквизит, Вы ж все по воображению рисуете?» И обратился к работнице реквизита: «Я б на Вашем месте его сюда больше не пускал!»