Какие возможности и механизмы мозга отвечают за чтение? Как именно происходила эволюция человеческого вида с того момента, как человек научился читать? Как меняются техники запоминания? Что мы приобретаем и что теряем с освоением новых технологий? (А мы теряем – мы уже не в состоянии запомнить те огромные массивы текстов – эпосы, историю, даже стихи! – которые сохраняли в памяти наши предки.

Марианна Вульф объясняет, что происходит с мозгом ребенка, который учится читать и понимать письменный язык, как меняется само устройство мозга с развитием чтения. Она показывает, наконец, что мы это то, что мы читаем!

 Марианна Вулф.  Пруст и кальмар. Нейробиология чтения. Перевод Елены Мягковой. КоЛибри: Азбука-Аттикус, 2020.

В готовности к чтению, как и в жизни, всегда есть исключения. Незабываемый литературный пример ребенка, который научился читать, когда ему еще не исполнилось пять, — это Глазастик из книги Харпер Ли «Убить пересмешника», шокирующая новую учительницу преждевременной способностью читать всё, что видит: «Когда я стала читать все буквы подряд, меж бровей у нее появилась чуть заметная морщинка; потом она заставила меня прочитать вслух полбукваря и биржевой бюллетень из “Мобил реджистер”, убедилась, что я грамотная, и посмотрела на меня уже с легким отвращением. И велела мне сказать отцу, чтобы он меня больше не учил, это помешает мне читать как полагается… Я никогда не училась читать нарочно… Уж не знаю, когда именно строчки над движущимся пальцем Аттикуса стали делиться на слова, но, сколько себя помню, каждый вечер я смотрела на них и слушала последние новости, проекты новых законов, дневники Лоренцо Дау — всё, что читал Аттикус, когда я перед сном забиралась к нему на колени. Пока я не испугалась, что мне это запретят, я вовсе не любила читать. Дышать ведь не любишь…»

…

До пяти лет может случиться множество замечательных вещей, которые вполне уместны с точки зрения развития и способствуют как чтению в дальнейшем, так и радостям дошкольного детства, не обремененного уроками чтения. Например, чтение и слушание стихов заостряет развивающуюся способность ребенка слышать (и впоследствии сегментировать) мельчайшие звуки в словах, фонемы. Такие первые попытки письма отражают очередность в растущих знаниях ребенка о связи между устным и письменным языком. Сначала дети пишут (или рисуют) буквы в подражание кому-то. Конечно, в этом больше «художественных» каракулей, чем понимания. Далее буквы начинают демонстрировать развивающееся представление ребенка об образе буквы, особенно букв, составляющих его собственное имя. Постепенно другие буквы фиксируют представления детей о том, как буквы образуют слово, при этом многие их названия используются, можно сказать, очень изобретательно.

В книге под названием «Гний зант: Ребенок учится писать и читать» (Gnys at Wrk: A Child Learns to Write and Read) Гленда Биссекс приводит колоритный пример, относящийся к тому периоду, когда дети используют названия букв, чтобы составить слова. Однажды, когда Биссекс была поглощена работой (возможно, она как раз писала книгу), ее пятилетний сын подсунул ей записку: RUDF («ТНСЛЫШШ»). Названия букв в этой записке прямо прочитываются как Are you deaf? («Ты не слышишь?» = «Ты глухая?»). Сын Биссекс, подобно бесчисленному количеству детей его возраста, начал понимать две вещи: во-первых, письмо может хотя бы на короткое время привлечь внимание взрослого; а во-вторых, буквы соответствуют звукам внутри слов. Пока что он не понял: звук, который представляет буква, и название этой буквы не равнозначны. Буква r не представляет слово are, наоборот, она представляет звук английской фонемы /r/, которая произносится как ruh [r]. Это соответствие между написанными буквами и произносимыми звуками — очень тонкий и непростой вопрос. Часто родители и даже учителя, которые не знакомы с лингвистической основой чтения, забывают об этой сложности. На самом деле такая мысль не учитывается в большинстве использовавшихся ранее букварей, по которым детей учили читать.

…

Еще одна необычная черта выдуманного правописания в раннем письме — то, что звуки часто не соответствуют общепринятой орфографии: поскольку английское произношение чрезвычайно разнообразно, на него влияет множество факторов, включая местные диалекты. Например, в Бостоне, где я живу, медиальное t во многих словах (например, слове little — «маленький») дети часто пишут как d (в таком написании слово little будет выглядеть как LDL). Ребенку из Южного Бостона и его ровеснику из бостонских браминов понадобится примерно на год больше времени, чтобы воспроизвести cart («корзина», «повозка») с буквой r. Тем не менее многие бостонские дети, подобно покойному президенту Кеннеди, щедро добавят это самое r на конце AMREKR.

Один из самых интригующих вопросов относительно детского первого письма — могут ли они его читать. Фактически большинство детей испытывают в этом затруднения, но как же им этого хочется! Эта мотивация, вкупе с изучением отдельных звуков в словах, что переходит в «выдуманное правописание», обусловливает то, что детское раннее письмо становится исключительно важным предшественником овладения чтением и замечательным дополнением к самому процессу чтения