29 сентября отмечается 80-я годовщина начала массовых расстрелов в Бабьем Яру. Сегодня мы послушаем голоса свидетелей преступления против человечности, зафиксированные в протоколах допросов, которые проводили сотрудники КГБ в разные годы. Документы хранятся в онлайн-архиве СБУ Украины.

«Ранним утром 29 сентября 1941 года к указанному месту стали сходиться женщины с детьми, подростки, люди зрелого возраста, старики и старухи. Я не собирался выполнять приказ фашистов, но пошел по направлению улицы Мельника, ведущей в район Сырца, и разговаривал со своими знакомыми по довоенному периоду. Многие говорили, что с места сбора всех якобы должны отправить куда-то на работу, но конкретно никто ничего не знал. Так я дошел до улицы Пугачева, которая была частично перекрыта мешками, наполненными песком; мешки создавали как-бы барьер, за которым людей уже брали под конвой гитлеровские автоматчики с собаками. Все конвоиры были одеты в темно-зеленую форму с эмблемами СС, а у офицеров на кокардах фуражек были изображены черепа со скрещенными костями. Я не пошел за барьер так как оттуда уже никого не выпускали. Не задерживаясь долго, я повернулся и пошел в сторону своего дома, а со стороны Бабьего Яра уже были слышны частые автоматные очереди и крики обреченных на смерть людей. Поняв, что всех идущих к месту сбора расстреливают, я возвратился домой. Массовый расстрел еврейского населения продолжался в течение 29 и 30 сентября 1941 года. От кого-то из жителей Киева, от кого именно уже не помню, я слышал, что перед расстрелом жертвы подвергались избиениям и ограблениям. Сколько именно тогда уничтожили людей мне известно не было».

Трубаков Захар Абрамович, 28 мая 1980 года

Пересечение улиц Пугачева и Мельникова. Фотография старшего следователя по особо важным делам следственного отдела КГБ УССР подполковника Славинского. 1980 год.

«Моя мать по национальности была еврейкой, и решила идти вместе со всем еврейским населением города Киева. Собрав с матерью в два больших рюкзака по паре сменного белья и немного имевшихся дома сухарей, мы вышли во двор. Помню, что во двор также вышли соседи, не успевшие эвакуироваться, и проводили нас за ворота. Какая-то женщина дала матери небольшой крестик с цепочкой, и она повесила его мне на шею. <…>

Когда мы уже проходили вдоль Бабьего Яра и приблизились к большой ровной площадке, то должны были проходить как-бы живой коридор из выстроившихся в два ряда гитлеровцев. Пройдя метров 30 по этому коридору мы попадали на упомянутую площадку, где людей раздевали и группами по 40-50 человек гнали в овраг, который был на расстоянии примерно 30 метров от площадки и там расстреливали из автоматов. Проходя по этому коридору и уже не площадке людей жестоко избивали палками. У нас с матерью ничего ценного не было и я только сбросил с себя рюкзак с бельем и сухарями. Куда свой рюкзак дела мать я не знаю, так как мы неоднократно теряли друг друга в этой суматохе. Впереди слышались автоматные очереди, крики детей, подростков, взрослых. Кто не хотел идти к месту казни или в истерике молил о пощаде, того фашисты также  избивали или травили собаками. Уже уходя в сторону оврага, мать успела крикнуть – «Сережа, беги», а сама в толпе медленно пошла вниз в овраг, в котором гитлеровцы расправлялись с мирными ни в чем не повинными советскими гражданами».

Таужнянский Сергей Сергеевич, 20 мая 1980 года

«Я видела, как гитлеровец вырвал у молодой женщины грудного ребенка и вытряхнул его из одеяла в овраг. Эту жуткую картину расправы над мирными советскими гражданами я наблюдала примерно в течение 30 минут, затем мне стало жутко, и я прошла ближе к ул. Дорогожицкой, в надежде пойти на рынок. Но по всей этой улице сплошным потоком шли люди и пройти было невозможно. В этом месте я была близко от колонны идущих граждан и слышала, как многие, уже отчетливо слыша выстрелы, еще на что-то надеялись, спрашивали – «где же поезд, где же поезд». Сомнения не было в том, что обреченных на смерть граждан обманывали гитлеровцы, обещая куда-то их вывозить железнодорожным транспортом».

Клепко Пелагея Васильевна, 31 июля 1980 года

«…меня, как еврея по национальности, немцы направили в специальный лагерь для заключенных-евреев, расположенный в г. Киеве по улице Керосинной. В лагере нас избивали, морили голодом. Примерно 29-30 сентября 1941 года из этого лагеря начали вывозить заключенных на автомашинах в Бабий Яр и расстреливать там. Меня посадили в последнюю автомашину, но я по пути к Бабьему Яру, в районе Лукьяновки, выпрыгнул из автомашины на ходу и упал на дорогу, где лежали расстрелянные люди. Скрыться мне не удалось. <…> Осенью, в сентябре-октябре 1942 года меня и еще троих заключенных <…> завезли в Сырецкий концлагерь, где мы находились до августа месяца 1943 года.

Из лагеря нам было видно, как гитлеровцы систематически два или 3 раза в неделю возили людей в Бабий Яр на расстрелы.

В августе 1943 года нас угнали в Бабий Яр, заковали в кандалы /цепи/ и заставили вытаскивать трупы, строить специальные печи и сжигать в них остатки жертв. <…>

После раскопок ям мы вытаскивали трупы пожарными баграми /крючками/ и складывали их плотно в печи, построенные из каменных плит, рельс, прутьев и слоев дров, облитых нефтью. Между такими слоями лежали трупы. Печи поджигали и они горели более суток. Одновременно в другом месте оврага нас заставляли строить новые печи. Так повторялось много раз. Кости, остававшиеся после сжигания трупов, мы дробили ступками, просеивали через сетки, смешивали с песком и рассыпали вместе с пеплом, заравнивая дороги».

Капер Яков Абрамович, 13 февраля 1967 года

Раскопки жертв расстрелов. Репродукция фотографии, предоставленной органам следствия свидетелем Трубаковым З. А.

Заглавное изображение: Вид Бабьего Яра с юго-западной стороны. Фотография старшего следователя по особо важным делам следственного отдела КГБ УССР подполковника Славинского. К протоколу осмотра местности от 17–23 июня 1980 года.