Мы продолжаем цикл о киевских площадях: о площади Льва Толстого рассказывает архитектор Вадим Жежерин.
Представим эту площадь до того, как на ней появилась станция метро. На месте нынешнего входа в метро был ресторан «Кавказ» – трехэтажное здание, размещенное по так называемой красной линии, Караваевские бани, и кольцо, по которому разворачивались троллейбусы, в общем-то обыкновенная транспортная развязка в центре города. Работа над площадью оказалась многосерийной.
Серия номер один. Сначала был конкурс на строительство подземного вестибюля станции метро Льва Толстого. Это был 1977 или 1978 год. Строилась новая линия метрополитена. Мы с моим товарищем, коллегой, Николаем Антоновичем Левчуком, в то время главным архитектором проекта, приняли участие в конкурсе на интерьер подземного вестибюля. Работать надо было быстро. Срок у нас был до десяти дней. Разработанная нами версия получила первую премию и была предложена к реализации. В это время Левчук был назначен руководителем архитектурной мастерской, а я главным архитектором проектов. Разработка рабочей документации в дальнейшем стала моей обязанностью.
Были проблемы и с материалами и с исполнителем. Задуманные нами бронзовые профили, светильники, люстры необходимо было приспособить к возможностям серийной промышленности. Как, из чего все это делать? В конце концов я придумал, что люстры и бра можно делать из труб, которые выпускал завод музыкальных инструментов «Октава», а завод «Промсвязь» мог выточить различные детали из латуни. Затейливая была ситуация: мы в деталях разработали все металлические элементы, хотя это совершенно не архитектурная работа. Срывались все сроки, заводы ничего не выполняли. В поисках выхода мне посоветовали обратиться к секретарю горкома партии. В те дни такие объекты всегда курировали сверху и всегда было ответственное «руководящее» лицо, в отличие от сегодняшних дней, когда говорить не с кем. За этот объект отвечал секретарь горкома партии по фамилии Котик. Несмотря на то, что никогда не был членом партии, я пробился на личный прием к секретарю горкома. Сообщил, что срывается срок ввода станции. Последовали разбирательства с директорами заводов, которые утверждали, что чертежи сделаны не по стандарту. Пошли в цех, рабочий посмотрел на чертеж и сказал: «Какой стандарт, тут все понятно», спокойно взял, и сделал нужные детали. За это директора могли поплатиться и партбилетом и должностью. Станция была завершена в срок и была оценена горожанами и профессиональной прессой («Бал Наташи Ростовой»), это соответствовало и нашему замыслу.
Серия номер два. Через некоторое время вдруг выяснилось: из этой станции выбраться наверх невозможно. Верхний вестибюль делали не мы, а инженеры и архитекторы «Метропроекта». В те времена вообще все метро делалось «Метропроектом». Был такой институт «Союзметропроект» в Москве, «Киевметропроект» был его подразделением. Подземный кассовый вестибюль сразу при входе они запроектировали, но при этом забыли, что на площади над ним должно быть здание. Какое должно быть это здание, как организовать выход на площадь, никто не знал. Знали одно: надо искать место для инженерного корпуса метрополитена.
Что такое инженерный корпус? Сегодня мы говорим компьютерный центр. Тогда, в 1979 году компьютеры были совсем не такие. Словом, это должен был быть центр управления всеми линиями метро, в том числе и перспективными. Их можно было разместить только в двух местах – одно в районе станции метро «Крещатик», второе – на площади Льва Толстого. По физическим параметрам затухания сигналов это были две точки, откуда можно управлять всеми существовавшими и перспективными линиями метрополитена. В «Метропроекте» и «Метрострое» началась паника. Меня знали по совместной работе, мне позвонили и предложили проектировать этот функционально-новый и малопонятный инженерный корпус над выходом из метро. Важная деталь: для планируемого объекта почти не осталось места для опор. Ставить будущее здание было практически не на что. Невозможно было опираться на плиту покрытия вестибюля, который уже был построен, на эскалаторный ход, на вибрирующее покрытие машинных залов. Конструкции будущего здания инженерного корпуса не должны были соприкасаться с этими конструктивами метрополитена.
Все подземные сооружения метрополитена – это очень серьезные вещи. Мы их не видим, не понимаем. Вошли и вышли. Первое, что стало ясно: для того, чтобы расположить корпус над метро, надо строить здание по типу конструкции моста. Оно должно висеть над вестибюлем. Учитывая, что это здание сложных технологий, которые тогда никто до конца не мог себе представить, никто не знал сколько будет линий метро, никто не знал какими будут управляющие пульты через пять-десять лет, то здание должно было быть построено на перспективу. Похоже на задачу «как сделать костюм безразмерным», Я решал ее как комплексную: подвесить здание на минимальном количестве опор, создать универсальное технологическое решение и самое главное – дать площади Льва Толстого новое градостроительное решение с освобождением пространства-рекреации. Самое главное для меня в формировании городской застройки – это не дома, а создание свободных пространств для людей.
Мы придумали, как подвесить конструкцию инженерного корпуса, огромной управляющей машины, и я пытался ее архитектурно увязать с совершенно разными по стилям фасадами и объемами примыкающих зданий. Сделали универсальное решение, которое позволяло разместить любые разводки кабелей и вентканалов в фальшполах, подвесных потолках и резервных вертикальных шахтах для коммуникаций. Я понимал, что технологии того времени будут совершенствоваться и в тайне планировал переоборудование машинных залов, кондиционеров, размещенных в уровне площади под ресторан «Кавказ», как и было ранее. Так и случилось. Правда теперь там ресторан «Макдональдс». В тылу здания инженерного корпуса, в тесном дворовом пространстве нам удалось создать сложнейшие, в несколько уровней сооружения, которые обслуживают метрополитен. Кроме того, туда выходит огромный ствол кабельного коллектора, через который корпус подключен к линиям. В общем, это очень интересная работа, которую удалось сделать совместно с инженерами «Киевметропроекта» и моими киевпроектовскими коллегами-конструкторами А.Е. Бобровником и М.Л. Паничем. А на площади возникла большая лоджия – грот, где можно собираться людям, назначать свидания, выходить из метро, сидеть не под жарким солнцем или дождем.
Так возникла серия номер три: подземный переход. Я предложил сделать первую в Украине подземную площадь. Мое предложение оказалось неприемлемым для руководства города. Подземная площадь у меня была круглой, диаметром до 70 м, с выходами во все стороны, с подключением к метрополитену, с размещением на ней магазинов и с огромным световым проемом по центру для естественного освещения нижнего уровня площади с фонтаном по центру. Заместитель мэра Николай Васильевич Лаврухин, который курировал строительство Киева, возмутился: «Какой идиот это нарисовал? В эту дыру будут троллейбусы падать. У нас нет на это безобразие бюджета! Надо сделать несколько тоннелей-коридоров по уже отработанным стандартным схемам!»
Делать несколько коридорчиков? Для этого не надо быть архитектором! Я отказался, но руководство «Киевпроекта» в котором я работал, меня «настоятельно попросило» сделать что-нибудь попроще. Версия «что-нибудь попроще» существует и сегодня.
Я все равно придумал круглые кафе, полы в граните, освещение в виде настенных карнизов с подсветом стен, общественные туалеты и маленькие магазинчики. Если бы все построили так, было бы достаточно интересно. Неожиданно для всех Госплан СССР выделил целевым назначением полтора миллиона рублей на строительство перехода под площадью. Лаврухин прокомментировал: «Этому негодяю-архитектору повезло, пусть строит. Но все лишнее – убрать».
Площадь – это сложное место встречи всех улиц и коммуникаций: Красноармейской, Льва Толстого, Пушкинской, Крещатика, пучок сетей. Инженерных вопросов было много. Инженерам «Киевпроекта» под руководством главного инженера А.Л. Липницкого пришлось крепко потрудиться. Все осложнялось временными рамками «от парада до парада» – успеть все надо было после парада 9 мая с танками до парада 7 ноября.
Каждое утро в 8:30 Лаврухин проводил рабочее совещание. Каждый день мне рассказывали, что еще я должен убрать в проекте. Полы, стены, потолок должны быть в «асфальте». Руководитель генподрядной строительной организации возмущался: «Кто это нам понавыдумывал! Мы это не успеем, мы это не сделаем!» Лаврухин на ежедневных планерках вопрошал: «Кто это придумал»? Я вставал и говорил, что это я. Лаврухин требовал немедленной отмены. Я отвечал, что отменять не буду. Лаврухин требовал от директора «Киевпроекта» Вадима Коваля, чтобы он меня уволил. Почти каждый день меня увольняли, но на следующий день восстанавливали. Когда я в последний раз отказался убрать полукруглые выходы, – у строителей были стандартные прямые панели, оставались считанные дни до окончания строительства, Лаврухин заявил, что лично займется моим выселением из Киева.
Помню, как в три часа ночи, накануне открытия, (в 10 утра надо было разрезать ленточки) Лаврухин с толпой начальников строительных организаций появился проверить состояние дел и совершенно неожиданно публично принес мне извинения: «Я вижу, что был не прав, нужно было делать так, как вы сказали с самого начала. Я вижу, что меня настраивали неверно. Я вижу, что получилось интересно, а если бы мы сделали все так, как было задумано – была бы чудесная работа. Прошу у вас прощения и приглашаю утром на открытие перехода». Сегодня никто из властьпридержащих не способен признавать свои ошибки и тем более просить прощения. Ленточку разрезали вдвоем – Лаврухин и я.
Четвертая серия работ с площадью – это реконструкция Караваевских бань.
Проектировщиком этих бань был институт «Укргипробыт». Мне позвонили и попросили подумать над архитектурным решением объекта. Бани там должны были остаться частично, а в основном в здании должно было разместиться городское (или республиканское) управление бытового обслуживания.
Я продолжил реализацию своей любимой и главной темы – создание открытых перетекающих пространств. К счастью, созданные свободные проходы и внутренняя микроплощадь пока не испорчены, не застроены, не перекрыты. До сих пор владельцы этого сооружения проявляли себя, как цивилизованные люди, что приятно отличает их от общей массы бизнес-невежд, бьющихся за квадратные метры и уничтожающие город, его привлекательность и цену этих же квадратных метров.
Два здания на площади – Инженерный Корпус со входом в метро и Бизнес-Комплекс на месте бань, во время работы получили от меня свои имена. Первое называлось «Большой грот» – по аналогии с «Шаляпинским» огромным гротом в Крыму, в Новом свете (сегодня мы туда, к сожалению, уже не ездим). Это огромный грот с одной точкой опоры, маленьким камушком, на который опирается (мифическая) скала. Так и тут – огромный грот – пространство-лоджия инженерного корпуса метрополитена, и только две точки опоры. Здание Бизнес-Комплекса (бани) я назвал «Сквозной грот». Мы проходим с одной улицы на другую, минуя угол. Это было новое интересное решение, город и площадь обрели свежее дыхание. К сожалению, фактор создания свободных пульсирующих пространств в наших городах игнорируется, города становятся унылыми, застроенными тесно, без тротуаров, без площадей, без курдонеров, без пешеходных улиц – такими, что жить в них становится противно.
Мы начали проектировать здание бывших бань в 1986 году. Потом все заморозилось. В 1993 году меня вызвали в горисполком и познакомили с одним из руководителей компании «Киев-Донбасс», которая хотела этот недострой купить. Для архитектора недостроенное здание – кровоточащая рана. Генподрядная строительная организация «Эксбуд-Польша» заключила контракт с фирмой «Киев-Донбасс» на завершение строительства этого здания. Я с радостью доводил эту работу ежедневно на строительстве, как автор. Второй раз в жизни (первый раз на строительстве инженерного корпуса с «Югозаптрансстроем»), я почувствовал себя в этой стране Настоящим Архитектором – мои решения, замечания и изменения выполнялись беспрекословно. Это принципиально контрастировало с моей многолетней практикой работы с «Киевгорстроем» и другими строительными украинскими организациями.
Архитектура центральной части города – это мозаика разных стилей. Я доволен этими зданиями на площади Льва Толстого. Они неповторимы, они созданы для этого места, не могут быть перенесены ни в какое другое и отражают характер нашего города. Надеюсь, что их не испортят при моей жизни.
Сегодняшний вид площади меня не устраивает. Центральная опора сделана иначе, чем в проекте. Она должна быть выше на три метра, с несколькими ярусами красивых современных светильников, как огромный торшер. Вертикальные трубы возникли потому, что обеспечивают вентиляцию и должны были быть выше, чем окна соседних домов.
Идея центральной опоры осталась от прежней круглой подземной площади с фонтаном. Площадь сейчас надо было бы модернизировать, сделать современную подсветку зданий, добавить те детали, которые не были выполнены, убрать хамскую рекламу и навешанные на фасады всех домов сетки, провода и прочую «мишуру», отремонтировать ступени в переходах под площадью, сделать в переходах полы в граните, новое современное освещение, расчистить и отремонтировать отделку стен и потолков, восстановить круглое кафе, решить вентиляцию и кондиционирование, убрать «базарную» торговлю. По улице Толстого вверх к парку Шевченко необходимо демонтировать уродливые сундуки торговых малых архитектурных форм, посадить красивые деревья, кустарники и цветы. Надеюсь, это когда-нибудь свершится.