Маша, Киев не чужой для вас город, и вы здесь не вполне гость.

Расскажите сначала про ваш детский Киев: когда и как это было?

Я жила в Киеве пока мне не исполнилось десять – на Бульваре Леси Украинки,  ходила в школу на Бассейной, там и правда был бассейн. То есть, сначала мы жили на Саксаганского, но потом туда передвинулись, когда построили эти дома по какому-то чешскому проекту. Там квартиры крохотные, как будто ты живешь внутри коробочки, но это считалось престижно. У нас была дача в Осокорках, в кооперативе союзов творческих работников, поскольку дед писал научно-популярные книги по микробиологии, а бабушка была дама тонная и ее тянуло к той части богемы, которая принадлежала к тогдашнему истеблишменту. Я помню: бродила по дачам художников и они мне давали какие-то кусочки холста, кисти и масляные краски, чтобы отвязаться, и я сидела и рисовала. Вообще, если как-то коротко охарактеризовать мои тогдашние ощущения от того Киева, это полное и незамутненное ощущение чуда, когда за каждым поворотом тебе открывается что-то, отчего сладко замирает в животе. И – летом – очень чистые краски, длинные и яркие прохладные тени, мокрый асфальт, сирень в ботаническом саду, волшебные дома, где первый этаж со стороны улицы превращается в третий во дворе, постоянная смена планов. Вообще, дети сначала узнают лучшие стороны города, худшие от них взрослые по возможности прячут, но Киев для меня таким и остался – волшебным, идеальным городом.

То был идиллический Киев 60-70-х… И детский потерянный рай.
Когда-то в начале 2000-х я оказалась в Люблине, и меня водили по каким-то пустырям, поросшим кустарниками, пыльным зеленым оврагам, и я увидела просторные тихие улицы, старые вывески, утренних “хозяек” с бидончиками молока, – мне показалось, что это тот прекрасный Киев моего детства.
Но Киев-то уже не тот! Или для вас Киев (и всякий город) сначала – некое идеальное метафизическое пространство, а потом уже – все остальное?

Киев на роль идеального метафизического пространства годится больше, чем любой другой город, тут не в приметах времени дело, а в движении воздуха и света. Но потерянный рай на то и потерянный, что он был и больше его не будет. Он как бы разбивается на мелкие осколки, и эти осколки оказываются разбросаны в пространстве и во времени. И человек иногда вдруг останавливается и сердце сладко замирает, и он думает “вот оно!”. Но это не оно, конечно. Какое-то тихое эхо. Киев “не тот” не потому, что он стал другим, хотя конечно стал, и меня вид с левого берега на эти чудовища на Печерске раздражает до зубной боли, а просто потому, что рай никогда не возвращается, никогда не обретается – ни в онтогенезе, ни в филогенезе. Он всегда где-то там, позади – и в личной истории и в истории человечества. Особой идиллии конечно не было, но это были заботы тогдашних взрослых, тем более, 60-е, как я понимаю, были и впрямь таким временем, когда форточка в райские кущи была приоткрыта и оттуда чем-то таким веяло. Это не только с политическими послаблениями было связано, но и с другими факторами – вдруг распахнулся космос… Все ждали чуда. Напряженно, постоянно. Пришельцев ждали.

И ваша фантастика – из той киевской форточки, открытой в ожидании чуда?

Да, я думаю что тут ностальгия диаспорянина наложилась на увиденные когда-то фрагменты чудесного плотного цветного мира, и на глобальный запрос на чудо, который так и не был реализован. Как ни странно, сейчас ожидания, скажем так научных чудес, потихоньку оправдываются, но в этом, кажется, мало кто отдает себе отчет. Вектор изменился.

Каково было ваше “возвращение в Киев”?
Взрослый Киев отличается от детского?
Вообще чего больше в нынешнем Киеве – раздражающей новизны, нераздражающей новизны, патриархального обаяния?

У меня как-то так получилось, что возвращение в Киев оказалось таким же праздником. Это тоже были годы надежд и подъема, но уже связанные с другим – с Оранжевой революцией, возрождением нации, государства. Я понимаю, что это пафосно звучит, но была такая же атмосфера ожидания чуда, что вот-вот, и все будет замечательно. Меня пригласили на фестиваль фантастики “Портал”, и как-то я сразу очень подружилась с его организаторами, и фестиваль был замечательный, но главное что я опять увидела город, залитый светом, почти материальным, сверкающий город. Я уже успела посмотреть мир и Киев показался очень европейским, как Братислава или Варшава, и без упора на туризм, как, скажем, в Праге или Кракове, то есть город для жизни, для горожан, а не для приезжих. Что очень не понравилось тогда, это переделанный Майдан, я его помню уютным, с фонтаном ступенечками. Я, кстати, вот что помню с детства, это сельских бабок в метро – в хусточках, с кошиками, их всегда было очень много, и когда я оказалась в Москве, то сначала не могла сообразить, что же тут в метро не так. Тут вообще сельская и городская жизнь не так безнадежно отделены друг от друга, как в Москве – ну и в других столицах, наверное. Сейчас в киевском метро их заметно меньше стало, но они есть. Что-то меняется, но это естественно. Какие-то перемены меня раздражают, в основном то, что связано с хищнической, наглой застройкой. Но это свойство всего постсоветского пространства, в Одессе еще хуже. И конечно руины Сенного посреди города, недострой на Львовской – т.е. где есть возможность сделать уютное, человеческое пространство, но этого нет. Что поражает, это то, что Киев даже сейчас, когда, если называть вещи прямыми именами, страна воюет, сохранил вот эту атмосферу, такой friendly interface. Я, конечно, не идеализирую, Киев всегда славился своими карманниками и не только, а сейчас полагаю, как всегда в военные и послевоенные времена он может столкнуться с более серьезными проблемами, но Киев древний город, он много повидал, у него есть и этот опыт, я думаю, как-то переможет.