Владимирскую улицу традиционно называют «главной» и «древнейшей», она и была таковой, и, в самом деле, связывала Город Владимира и Город Ярослава, т.е. начиналась у Золотых ворот и заканчивалась у Десятинной церкви (Бабий торжок).
Полагают, что в таком своем «древнем» состоянии она называлась «Мост» («функциональное» название, корень тот же, что «мостовая») и состояла из нескольких коротких улиц-отрезков: Золотая – от Золотых ворот до Софии, Софийская – от Софии до Десятинной, затем, когда в 18 в. появился Андреевский храм, улицу продлили и этот ее короткий отрезок назывался Андреевской.
Фактически эта небольшая, сложенная из кусочков улица была уменьшенной моделью старого Киева, состоявшего из соборов, монастырей и предместий, плохо между собой сообщавшихся, – между ними – пустыри да овраги. Нынешняя Владимирская появилась довольно поздно, в середине 19 века. Она стала прямым следствием «русской политики» Николая, и начало свое она брала от выстроенного в 1842-м университета св. Владимира.
«Киевская» политика Николая стала формироваться в 1830-м, после польского восстания. Именно тогда в Киев (на тот момент в культурном отношении – польский город) из Могилева перемещается штаб 1-й армии, на Печерске строятся казармы, а печерских жителей перемещают на окраину, фактически за город: в районе нынешних Большой Васильковской, Паньковской, Антоновича строится новый город, и весь район получает название «Новое Строение». Университет становится его центром.
Справедливости ради, университет открылся в 1834-м, когда здания еще не было, и помещения снимали в частных домах над Бессарабкой, на улице, которая с тех пор так и называется – Круглоуниверситетская. 15 июля 1834 года состоялся торжественный акт, и был оглашен царский Указ, интенции которого прочитывались достаточно четко:
Избрав город Киев с давних лет к учреждению университета предназначенный, равно драгоценный для всей России, колыбель святой веры наших предков и первый свидетель их гражданской самобытности, Мы повелели учредить в оном университет под особым покровительством и в память Великого Просветителя Богом врученной Нам страны.
Таким образом, учреждение университета для самого Николая становилось своего рода религиозной миссией, и попечитель Киевского учебного округа Е.Ф. фон Брадке в своей речи на открытии университета это достаточно ясно сформулировал:
Учреждение Университета во имя Св. Владимира, озарившего Россию светом святой христианской веры, навсегда соединит в сей стране имя Владимира с именем Николая I, великого возобновителя просвещения в том самом крае, из коего оно разлилось по всей России.
Киев всегда мыслился городом пограничным и с середины 17 века здесь беспрестанно строили крепости. Но с этого момента он становится своего рода духовным форпостом. И неслучайно тогдашний министр просвещения С.С.Уваров называл Киевский университет «умственной крепостью» в виду другой – Печерской. Эта идея «умственной крепости» была воплощена и в архитектурном проекте: здание, которое в 1842-м завершил В. Беретти, выглядело именно как крепость – замкнутый четырехугольник с четырьмя фасадами, притом задний фасад был обращен к жандармским казармам.
Военная терминология здесь не метафора. Университет, в самом деле, мыслился форпостом, передовым идеологическим фронтом. Учреждение университета было продолжением польской кампании, просто театр военных действий перемещался в сферу гражданскую, в сторону культуры и образования.
Итак, русский университет становится центром Нового города, не только «умственной крепостью», но и градообразующей идеей. Эта идея тоже была замечательным образом сформулирована на церемонии открытия университета. Как заявил тогда профессор истории В.Ф. Цых:
Университет даст совершенно другой вид этому городу, бедные лачужки, теснящиеся одна подле другой в отдаленных частях города обратятся в огромные красивые здания; на обширных пустырях, отделяющих одну часть города от другой, представляющих столько неудобств для жителей его, возникнут прекрасные строения или красивые гульбища.
И позднейший историк университета заключает:
Эта часть пророчества Цыха исполнилась в точности на глазах еще ныне живущего поколения. Жалкий провинциальный город, состоявший из одних предместий, преобразился в большой европейский город, главным образом благодаря своему университету и тем многочисленным учебным заведениям, которые возникли потом вокруг него.
Прозвучавшая на открытии университета градостроительная риторика (вроде «здесь будет город-сад») оказалась не утопическим допущением, но программой. Университет строится на пустыре. Затем прорезается улица – самая длинная на тот момент киевская улица – соединяющая университет с историческим городом. Она получает название Большой Владимирской, становится магистральной, проходит от Нового Строения через Золотые ворота и Софийский собор до Андреевского спуска. Затем – при участии Николая – выбирается место для Владимирского собора – напротив Университета. Наконец, на исходе николаевского царствования, как своего рода итог, сооружается памятник святому равноапостольному князю, и градообразующая «стрелка», связующая «Новый город» и учрежденный Николаем университет с сакральными киевскими горами (гора отныне тоже называется Владимирской), получает свое символическое завершение.
Вся киевская топонимика, определяемая именем Владимира, появляется в николаевскую эпоху. Программная аналогия и выстраиваемая идея наследования от Владимира-просветителя к Николаю – возобновителю просвещения была очевидна и, в конечном счете, поддержана поздней рифмой. В 1896-м, к столетию со дня рождения Николая I, напротив главного фасада университета Св. Владимира был установлен памятник его «учредителю». Университет выпускает к этому событию юбилейный стостраничный том («Киев и университет св. Владимира при императоре Николае»), заканчивающийся словами: «Здесь именно Император Николай I воздвиг себе памятник “чудесный, вечный”, к нему не зарастет народная тропа». Памятник находился в крайней на тот момент точке Владимирской улицы. В начале ее была Владимирская гора с памятником «Великому просветителю».
В прошлом веке был недолгий промежуток, когда улица называлась не в честь равноапостольного князя-просветителя, а в честь писателя-демократа Владимира Короленко, тоже, добавим, – просветителя. Вообще в первой волне большевистских переименований была забавная – опять же – метонимическая логика. Так улицы Немецкой слободы (Лютеранская и прилегающие к ней) тогда получили «немецкие имена» – от Энгельса до Либкнехта. И Владимирская тогда стала называться в честь «другого Владимира», едва ли не главной заслугой которого в глазах новых «переименователей» была его ссылка в Туруханский край («Итак сижу я в Туруханском крае, Где при царе бывали в ссылке вы», – пелось в одной из версий популярных куплетов Юза Алешковского, адресованных «отцу народов»). Хотя настоящей заслугой честного и отважного человека Владимира Короленко была его «своевременная смерть» – он умер в 1921-м, став таким образом «неприкосновенным классиком» и «почетным покойником». Жестокая ирония всей этой «мемориальной фигурации» в том, что Короленко был едва ли не самым известным и влиятельным российским «правозащитником», и до конца жизни он спасал и пытался спасать людей из застенков – уже не царской охранки, а ЧеКа. Но единственный «мем», который остался в памяти киевлян от «временного» переименования – «Короленко, 33».
Именно здесь с 1938-го располагались следственные кабинеты и «пыточная» НКВД, затем – во время войны – гестапо (помещения были хорошо приспособлены), после войны – МГБ и КГБ, – именно визиты на «Короленко, 33» вспоминает Виктор Некрасов в «Записках зеваки». Ныне там СБУ.
