Профессор, патфизиолог (возглавляет отдел общей и молекулярной патофизиологии), ученый, – изучает болезни сердечно-сосудистой системы; просветитель и популяризатор науки Виктор Досенко делает важное здесь и сейчас: растит интеллектуальную смену; считает что важно менять отношение современного общества к здоровью и читает научно-популярные лекции на эту тему для широкой аудитории.

Вы и ваши коллеги создаете моду на научные знания и просвещение. Почему биологи оказались лидерами в популяризации науки, а биология – самой «открытой» по отношению к обычным гражданам?

– Мы начали в 2011 году с  проекта «Моя наука». Мы с друзьями решили, что не можем сидеть сложа руки, иначе конец всему: Янукович был у власти, и все уничтожалось на наших глазах. Отчасти это был даже политический проект. Мы так и написали в научном манифесте, что увеличение количества думающих людей, которые стремятся к знаниям, – это способ изменить политическую ситуацию в стране.

Проект действительно возник в нашем Институте физиологии Академии наук, но почти сразу к  движению подключились и физики, и химики, и кто угодно – включая философов, юристов, и социологов. Не думаю, что это влияние самой специальности. Очаг кристаллизации случился тут, но он мог образоваться в любом другом институте Национальной Академии Наук. А вот в каком-либо из университетов он возникнуть не мог – с университетским образованием, где должна бурлить научная жизнь, все плохо в Украине, и Киеве в частности. Университеты не выполняют свои функции по популяризации науки, по распространению знаний, объединению людей.

«Моя наука» – это волонтерский проект?

– Абсолютно. Из «Моей науки» выросли «Дни науки». Сейчас «Дни науки» проводятся два раза в год в пяти городах Украины. Тысячи посетителей за день – мы даже мечтать об этом не могли, когда начинали.

Как проходила ваша «экспансия»?

– Представьте: холл института, всегда прохладный, всегда тихий и пустой, вдруг наполняется колоссальным количеством детей, которые что-то спрашивают, визжат, кричат. И им все это нравится, и нам все это нравится, и все бурлит. Другим понравилось тоже, и явление разрослось. К нам подключились несколько институтов Академии наук в Харькове, Львове (там тон задаёт естественно-научный музей, кстати), Днепропетровске, Одессе. Стали подтягиваться и кафедры университетов, примечательно, что те, где ещё не исчезли настоящие учёные. С нами всегда университетские научные музеи и Астрономическая обсерватория Киевского университета. Пришло понимание того, что это нужно и что это элемент выживания. Это наш шанс выжить в стране пещерного капитализма, полного презрения к знаниям, к экспертному мнению, к науке. Мы, ученые, для власти – люди, которые временно занимают некие здания в центре города.

Мы рассчитывали, что после Майдана будет лучше. Все, конечно, понимали, что люди, пришедшие к власти, не ангелы, но что они будут врать на могилах – такого мы не ожидали.

Что должно произойти, чтобы наука в Украине стала модной, а бюрократы перестали мешать ученым?

– Думаю, рецепт в заимствовании элиты. Нужны иностранные специалисты. Это рецепт оздоровления науки, Украины, образования. За сотни лет колонизации мы лишились элиты – не тех, кто сильнее и богаче, а тех, кто думает о других и о стране. Вспомните, как Петр Первый выводил Россию из боярского состояния: привозил новых людей из-за границы, давал им государственные посты. Реформы Петра проводили они, не Петр.

Почему в Украине нет своего диссернета?

– У нас есть диссергейт. Мы объединили нескольких специалистов разных направлений, боремся с коррупционерами. Кого-то лишили звания, кого-то работы, но большинство негодяев по-прежнему на своих местах и ничего не происходит, они по прежнему врут.

Что вам лично дают занятия наукой?

– Это моя жизнь, это все что у меня есть.

Что случилось с университетской наукой?

– Ее практически не существует, вернее, она существует на грани статистической ошибки. Университеты мало-мальски преподают начальные научные знания. С таким же успехом можно сказать, что школы готовят кадры для научных институтов – учат читать, писать…

Проект «Дни науки» мотивирует на путь ученого с детского садика. У меня есть приятный пример. Помимо популяризации науки у нас есть учебные программы – в помощь студентам университетов и старшеклассников. Один мальчик сказал недавно: «А помните я был у вас еще на «Днях науки». Я был еще школьником, а вы для проекта мой ДНК не взяли, сказали что я уже взрослый». Мы проверяли детей на предмет спортивного таланта, современная генетика может сказать с достаточной точностью определить вид этого таланта. Он не обиделся, но запомнил, поступил в университет, ходит к нам.

А с университетами все плохо. В основном там имитируют учебную деятельность и образовательный процесс. Есть отдельные островки, но их мало. В карьере университетского преподавателя нет ничего привлекательного для молодых и умных. Нет лабораторий, нет приборов, а если приборы есть – нет реактивов. Как тут заниматься наукой?

Сложилось три категории университетских преподавателей. Самая хорошая категория – это пенсионеры. Вторая – взяточники, им невыгодно хорошо преподавать. К третьей относятся те, для кого преподавание в университете – это скорее развлечение, чьи-то жены, совместители…

Лекции сейчас организуют все кому не лень, как разобраться, не шарлатан ли пред вами? 

Думаю, организаторам не обязательно быть профессионалами. Для них это бизнес, они имеют право на ошибку. Это быстро корректируется: люди проголосуют ногами, мероприятие провалится.

Обычно устроители ориентируются на сложившееся поле, и, как правило спрашивают совета. Недавно Часопис в сотрудничестве с нашим институтом и университетом Шевченко провел курс лекций Brany, посвященный мозгу. Разумный подход у проекта Freud House: они смотрят по соцсетям – кто где выступал, какие отзывы – и находят квалифицированных людей. Грубых ошибок я не видел.

Другое дело, что не каждый ученый обречен на успех. Он может быть скучен и сложен, невзирая на уровень цитируемости и квалификации.  Один из рецептов: ориентируйтесь на приглашения от «Моей науки», она была первой, ее организовали и ведут ученые, им легче разобраться в качестве ученого. Если лекция плохая, объявление о ней на «Моей науке» не появится. Когда рекомендует «Моя наука», то это презумпция осмысленности – вы придете и послушаете хорошую лекцию.

Насколько вы довольны качеством аудитории?

– Иногда я читаю лекции простым людям, как читал бы студентам. Этот прием дает возможность проникнуться высотой полета. Это вдохновляет, не подавляет.

Какие лекции были бы интересны вам?

– Мои интересы лежат в стороне от научно-популярных лекций. Вряд ли ученый станет потребителем научно-популярного материала. Если ему потребуется смежное знание, он найдет первоисточник.  Если ему будет нужен специалист в конкретной области знаний, для консультации, он его найдет, и будет обращаться непосредственно к нему. Так мы делали вместе с химиками гемостатик «Кровоспас».  Они разработали препарат инвитро, но нужны были опыты, тогда они вышли на нас, физиологов. У нас оказалось все, что нужно для проверки, провели опыты – работает.

В общем, мне популярная лекция по химии не нужна, есть вопросы к химику, я его найду и будем решать мои вопросы. Это будет работа, не удовольствие.

Киев – культурная столица, что он дает лично вам?

– Для меня Киев – это классическая музыка: оперный театр, филармония… Не назову чего-нибудь одного: это скорее опера, чем балет, классическая гитара, фортепианная музыка. Рок-концерт вряд ли, рок-музыканта можно слушать и в записи, и в записи даже лучше. В  классической  музыке важен эффект присутствия.

Я из семьи музыкантов, можно сказать, что страсть к популяризации у меня наследственная. Мама во Львове долгие годы вела музыкальный лекторий. Это были открытые лекции по теории музлитературы и истории музыки. Папа – композитор и дирижер.

Расскажите про ваши ретроспективные лекции о холере. Кто на них ходит?

– Обычные люди. Да, они ретроспективные. В XIX веке в Киеве жил профессор Никанор Адамович Хржонщевский, который организовал первые в мире научно-популярные лекции для простых людей. Идея была в том, чтобы рассказывать горожанам как питаться, как предохранить себя от болезней – от холеры, от чумы, от чахотки. Пить или не пить? Курить или не курить? Мы ищем брошюры с лекциями Хржонщевского и дополняем их современным знанием. Есть минорные нотки в этом: за 120  с лишним лет ничего не поменялось. Как Хржонщевский бился в одиночестве со злом и темными силами, так и мы.