Что можно (и чего нельзя) строить в современном городе с историческим лицом? Как правильно – тиражировать «старину», сохраняя воображаемую идентичность, или решительно двинуться в будущее? InKyiv поговорил об этом с архитектором Театра на Подоле Олегом Дроздовым.

О чем рассказывает архитектура? 

Архитектура – это снимок времени и общества. Архитектура проекта смотрит на саму себя – в широкой перспективе между прошлым и будущим.

Архитектура вообще рассказывает очень многое. Эта история архитектора, его воззрения и доктрина. Это – дух времени и места.

Может ли архитектура делать людей счастливыми или несчастными? 

Архитектура формирует среду, а значит – в какой-то степени – и человека. Не знаю, бывает ли архитектура счастья, но архитектура несчастья совершенно точно существует.

Сталинская архитектура подавляет, хрущевская – обезличивает?

Не совсем так. Сталинская архитектура – это прежде всего создание мифов. Она апеллирует к сказкам, к добрым, великим и крепким правителям.

«Хрущевка» тоже несет простой смысл: люди из бараков и совершенно ужасных условий обрели рабоче-примитивную современность, новую гигиену, свой угол в мире. Быть может, у хрущевок не было семантической нагрузки, но их социальная роль огромна и не до конца выяснена: что эти дома сделали для людей. Это была новая ступень жизненных историй.

Нужно ли объяснять, обосновывать современную архитектуру в старом городе? 

В так называемом развитом мире XX-й век был веком парадоксального искусства, парадоксальной архитектуры, и там были свои темные времена. Был модернизм и идея будущего, на смену которым пришел постмодернизм, в саркастической форме пересмотревший традиционный язык архитектуры. Но с начала 80-х модернизм вернулся на свои законные позиции.

В нашем культурном поле всех этих коллизий, эволюций не было. С одной стороны мы говорим, что мы европейцы, хотим жить в общем цивилизационном дискурсе, но в нашем среднем и даже высшем образовании до сих пор все вращается вокруг фигуративной эстетики XIX века. Современная жизнь зашла к нам только через индустрию потребления, включая дизайн как часть этой индустрии вместе со всеми ее институциями (бутики, торговые центры).

Дети в итальянской (датской, шведской, немецкой) провинции с малых лет ходят в музеи не только традиционного, но и современного актуального искусства, слушают лекции, посещают воркшопы, что-то рисуют – они живут в тотальном дизайне, в работающем публичном пространстве, в работающих гражданских обществах. Все это вошло в быт обычных бюргеров. Это развитый мир, он находится на другом эволюционном уровне. У нас это все остается уделом просвещенных.

Как воспитать архитектурный вкус и научить разбираться: вот хороший пример, вот – отвратительный?

Образование, самообразование, публичная дискуссия – словом, просвещение. В большом городе должны быть колонки про архитектуру в центральных газетах, электронных изданиях. Вовлечение в дискуссию – это вопрос городского интереса. Когда появляются знания, владение предметом, оценочными категориями, возникает общее понимание города.

В Киеве жили великие архитекторы, они проектировали дома, в которых жили. Этого мало для прививки?

Отвечу на этот вопрос с точки зрения присутствия в Киеве архитектуры «современного движения». Киев в этом отношении оставался, хоть и большим, но довольно провинциальным городом. От эпохи конструктивизма здесь осталось совсем немного: несколько клубов и жилых домов. Это очень мало по сравнению с Харьковом, Москвой или со Львовом, где функционализм – крупный пласт городской ткани. На языке XX века киевские архитекторы заговорили только в начале 1960-х, а в более осмысленной форме, – только во второй половине 70-х-начале 80-х, когда возникла целая плеяда авторов очень высокого уровня.

Имитация старинных зданий – это отсутствие вкуса или консерватизм?

Жить в поддельной среде – это скорее проблема вкуса, а не консерватизма, просвещенности, а не менталитета. Посмотрите на традиционный берлинский стиль – вот это консерватизм: очень выверенные, очень точные решетки, которых очень много в новой архитектуре. Это очень тонкий консерватизм.

Подделка не имеет никакого отношения ни к архитектуре, ни к хорошему вкусу.

Примеры удачной и ужасной архитектуры в Киеве – ваш личный рейтинг.

Не буду об ужасном, это бесконечный список.

Совсем недавно я проезжал по улице Мельникова – где-то в середине ее течения стоит симпатичное административно-офисное здание. Любо-дорого посмотреть. Два посольства – голландское и немецкое.

На фото: архитектурный факультет КИСИ

В Киеве много хорошей архитектуры 70-х – первой половины 80-х: архитектурный факультет КИСИ, Дом пионеров, Гостиница «Славутич», гостиница «Салют», комплекс административных зданий вокруг Дворца Спорта. Простой паттерн, но все тонко выверено, точно сделано. Нравится Дарницкая планировка с каналами, фонтанами, набережными. Это недооцененный urban design, в котором много находок. В старой Дарнице было много тонкостей.  Еще мне концептуально нравится здание Киевпроекта.

Давайте поговорим о будущем. Мы выстраиваем городскую идентичность или выбираем архитектурный экстремизм Рема Колхаса, эффективные энергичные решения в ущерб уникальности?

У нас большая инерция представлений. Киев – это город, на центр которого бесконтрольно сбросили с неба сотни башен. Они фокусируют на себе транспортные, человеческие потоки, и в общем, реальность стала иной. Мы должны рефлексировать, соотнося себя с этой реальностью. Нет большого смысла в том, чтобы ностальгировать о городе, каким он был, скажем в середине 90-х. Мы должны понимать, в какой ситуации мы находимся сейчас. Произошли глубокие изменения, и не надо новую идентичность искать только в прошлом.

То что сейчас происходит – это дорога в ад. Киев, как вершина пирамиды, конденсирует финансовые и человеческие ресурсы страны. И чем глубже кризис на востоке страны, тем больше приток капиталов и людей. Трудно давать советы, находясь в точке, в которой каждую неделю происходят незапрограммированные, бесконтрольные  изменения. У меня пока нет картинки, нет рецептов.

Ваше отношение к скандалу вокруг театра на Андреевском спуске.

Для меня это невероятный опыт, который подтверждает: нет ничего продуктивней конфликта. Может быть, этот театр даст возможность обратить внимание на дисциплину, профессию, на городские сообщества и умение с ними коммуницировать. Мы с коллегами разрабатываем программу таких коммуникаций – хотим устроить дискуссионный клуб, выйти с каким-то общим пониманием будущего. Надеюсь, это даст возможность сохранить Андреевский и устранить мифы.

Что вам интересно строить?

Нам интересны проекты культурной инфраструктуры. Общественные здания (школы, детские сады, музеи) позволяют предложить более смелые решения и очень многому учат.

На фото: проект Венского городского музея

Мы ищем эти проекты в основном в международных конкурсах. Например, многому нас научил конкурс расширение Венского городского музея. Конкурсу предшествовали годы исследований и споров, была издана отдельная книжка о том, что может появиться на этом месте. Это здорово.

А впрочем, плохих, незначимых проектов не бывает. Все состоит из многих обстоятельств, из всего можно сделать что-то настоящее и глубокое. И все можно упустить, и не получить новых знаний, никаких содержательных дивидендов.