Рассказывает архитектор Юрий Лосицкий.

Эволюция архитектурного языка циклична. Колонны (ордер) в архитектуре то появляются, то исчезают. В античное время были колонны, они сменились такими сооружениями как храм Софии в Константинополе. Потом был романский стиль, (который неразвитые европейцы считали похожим на римский) его сменила готика, (которую потомки назвали дикой – в честь готов) потом – возрождение (а возрождали именно античность). Повторились ордерные системы и в XIX-XX веках на основе творений гениального Палладио. 

Архитектура изображает нечто абстрактное. Некоторые люди говорят: «я не понимаю, что это за лепнина на доме». Ни компьютер, ни высший примат не понимают изображения. Компьютер требует подтверждения того, что вы не робот, именно таким образом: предлагает расшифровать некое искаженное изображение, набор букв и цифр. Люди, которые не понимают архитектуры – вот тут стенка, и тут стенка, и все дома – это коробки, – где то в этой категории.

Выразительность в архитектуре – это рисунок (пластика) на фасаде. Что он изображает? Какие-то арки, колонны. Снизу тяжелее, сверху легче. Окна снизу меньше, сверху больше, или наоборот. Здание может быть красивым, может нет. 

Стиль барокко в Российской империи существовал с начала и до конца XVIII века. Ему на смену пришел нежный классицизм, его сменил ампир, стиль империи Наполеона I, тоже классицизм но с мощными ордерами – тосканским, дорическим. Не осталось ни следа коринфского. Потом пошла эклектика, смешение стилей, от 1830 года и до  модерна.

Так называемой современной архитектуре, лишенной традиционного архитектурного языка, около ста лет. То, что называется современной архитектурой, исчерпывает срок своего существования. Крики о том, что мы сделаем что-то новое, революционное, преувеличены. Не будет нового, все меняется (эволюционирует) по спирали, стили возвращаясь, наслаиваются. Вернется тектоника, которая уже была, и человек сможет сопоставить это изображение конструкций с тем, которое видел. Например, колонны Парфенона (работающие на сжатие) очень, толстые. Почему архитрав, который работает на изгиб, тоньше колонны? Это неправильно, в бетонных сооружениях все совершенно иначе. Просто человек, глядя на изображение каких-то усилий, может ощутить их так, как устроено его тело, не так, как машина, которая понимает напряжение  и сжатие каких-то конструкций. 

В стилях и понятиях о городе должна быть цикличность. 

Город начинается с огромного вала, которым окружена его территория.  Люди за валом в большей безопасности, так образовывался каждый город. Если посмотреть на карту Украины Боплана XVII века, все города обозначены просто – меленькое колечко – это замок (тут живет знать и это последний оплот при осаде), большое кольцо – это город, где живут люди. В пределах городских стен все застраивалось, прокладывались улицы.

Сначала было два варианта города – прямоугольный и скажем, круглый, стихийный, кривоватый. Херсонес основан выходцами из Гераклеи Понтийской в 6 веке до н.э., он изначально имеет прямоугольную планировку кварталов. Планировка европейских городов (и Киева) более кривая (нерегулярная). Потом ее в Киеве стали выравнивать, на плоском Подоле это сделали почти тотально. В гористом Верхнем городе не так жестко. До Владимира в Киеве был небольшой центр града, Десятинную церковь частично построили на месте рва, отделявшего часть горы. Она уже строилась с учетом расширения укреплений, – т.е. роста города.

Город рос очень быстро: на углу Владимирской и Житомирской – остатки ворот города Владимира, там, где Золотые ворота – и улица Ярославов Вал  – это уже город Ярослава Мудрого. 

Еще в прошлом веке в Киеве не было канализации, первые водопроводные башни (в Хрещатом парке и у Михайловского собора) построили в 1875 году. Потом сделали подземное хранилище для воды, в нем сейчас ресторан, это рядом с Музеем воды. Город потихоньку обзаводился водопроводом, канализацией, электричеством. 

То есть много столетий до  – город (технология городского быта) не менялась. Топили дровами, еще лет сорок назад в каждом киевском дворе был открытый туалет, естественный, как природа. Гужевой транспорт. Много лет назад (перед появлением автомобилей) один французский ученый сделал исследование о том, что если гужевой транспорт будет развиваться такими бурными темпами, то к какому-то году Париж будет завален дерьмом на пол-метра. Технологии изменились: машины, метро. Развитию технологий –  мало  времени, что будет с городом совершенно не понятно. У архитектора Чарльза Дженкса есть теория о трех периодах развития человечества города: до индустриальная эпоха, период индустриализации и постиндустриальная эпоха. Насколько я понимаю, мы находимся в периоде индустриализации. То есть, нестабильном переходе из одного состояния в другое.

Непонятно, какие города у нас будут потом, но центры городов, которые представляют собой историю развития, надо сохранять. Они  – показатели и древности каждой цивилизации,  и ее современного уровня.