Юрий Левинг – профессор литературы и кино университета Далхаузи (Канада). Кажется, более всего он известен как набоковед. И логично, что последние его книги посвящены оптическим эффектам, книжным иллюстрациям, связям словесности и визуальных искусств.

Из авторской аннотации: Эта книга о том, как поэты и прозаики в ХХ веке мыслили живописными образами, а художники творили, внимательно вчитываясь в их тексты — в то время как и те и другие оставались внимательными (кино)зрителями.

Юрий Левинг. Революция зримого: образы на сетчатке. М.: Новое литературное обозрение, 2018.

Мы представляем отрывок из главы «Автопортрет в цифровую эпоху: Эстетика селфи», которой предшествует эпиграф: «Я фотографирую себя, следовательно существую».

Мода на фотографический автопортрет пришла с изобретением недорогих мобильных устройств, способных запечатлевать и мгновенно распространять пойманную в поле зрения их владельца картинку. Согласно статистике, для девушек в возрасте от «нимфеточного» до «призывного» такой картинкой чаще всего становится собственное тело или его часть. Оглушительный успех явления «селфи» (selfie)— когда объект фотографирования и агент тиражирования автопортрета представляют собой одно и то же лицо — стал возможен, как представляется, не только и не столько в силу одной технической революции, сколько благодаря оставшимся неизменными вопреки этой революции психологическим особенностям человеческого характера.

Папа римский Франциск с юными посетителями базилики Св. Петра в Риме. Август 2013 (Huffingtonpost/AP)

Уже в Древнем Египте богатые правители и влиятельные жрецы заказывали мастерам свои изображения; правда, не с тем чтобы углубиться в пристальное самоизучение, а для того чтобы запечатлеть себя для вечности — потому что эти портреты предназначались для гробниц и имели цель сакральную, а не прославительно-мемориальную. Изобретение зеркала в XV веке придало портретийному занятию демократичности, позволив самому художнику заниматься автомедитированием кистью как вариацией на тему бессмертия.

Наиболее последовательным в достижении этой цели, по-видимому, стал Рембрандт ван Рейн, за длительную карьеру создавший такое количество картин с изображением самого себя, что рассматриваемые вместе они представляют уникальную визуализированную автобиографию (сохранилось около пяти десятков холстов маслом, 35 гравюр и 7 рисунков Рембрандта в жанре автопортрета). Для рассматриваемого феномена селфи в эпоху цифрового автопортрета, кажется, можно использовать интерпретацию историка искусств Эрнста Ван де Ветеринга, не так давно предложившего новое объяснение рембрандтовской одержимости собственной внешностью. Ни термина, ни понятия «автопортрет» в XVII веке еще не существовало. Поэтому попытка концептуализации автоизображения как способа познания автором своего собственного «я» (в современном нам понимании канонов автопортретного жанра) применительно к произведению искусства, выполненному до эпохи романтизма, то есть ранее 1800 года, как полагает Ветеринг, оборачивается анахронизмом. Вместо этого исследователь предлагает рассматривать «автопортреты» Рембрандта как инструмент саморекламы (self-promotion): покупатель художественного произведения получал не просто портрет знаменитого голландца, но в числе прочего и вещественное доказательство изобразительного мастерства, сделавшего эту известность возможной.

Таким образом, портреты Рембрандта оказываются своеобразной проекцией образа художника публике на пересечении требований арт-рынка эпохи и социальных амбиций автора. В случае массового увлечения селфи мы также имеем дело с феноменом на грани эстетики (фото как художественный жест), экономики (количество «лайков» как показатель коммерческого успеха — реального или будущего), социальной психологии (фотографирование как механизм визуальной коммуникации, вытеснивший текстовое общение), политического этикета.

Роль цифрового селфи в контексте истории европейского автопортрета пока изучена плохо. При этом нетрудно заметить, что среди огромного количества изображений нарциссической женщины, взрывающих социальные медиа (главным образом в пространстве популярного фотообменного мобильного приложения «Инстаграм»), нет ничего принципиально нового с точки зрения композиции, набора поз, и т. п. (наоборот, даже фильтры в заданных параметрах настроек подчеркнуто тяготеют к стилистике ретро). За одним, пожалуй, исключением: в европейской живописи парадигма «женщина и ее отражение» изначально была сконструирована мужским взглядом, тогда как устройство нынешней модели демонстративно плюралистично.

Из многочисленных примеров доцифровой эпохи выделим манипуляцию зрительной рецепцией в известном полотне испанского художника Диего Веласкеса «Венера с зеркалом»: по всем законам перспективы, как это было установлено путем реконструкции, в приставленном купидоном зеркале под углом наклона должно отразиться не лицо модели, а изгиб ее бедра. В цифровой эстетике постцеллулоидного периода зритель входит в непосредственный контакт с «зеркальным отображением» создателя автопортрета, то есть символически как бы отказывается от посреднических услуг художника и таким образом минует условности искусства с его потенциальными подлогами в процессе технических трудностей переноса реальности на полотно, преломленной особенностями индивидуального восприятия автора.

С недавних пор в галереях изобразительного искусства можно увидеть, как посетители активно фотографируют самих себя на фоне знаковых произведений (при этом, разумеется, по отношению к демонстрируемому объекту искусства большую часть времени они стоят спиной). Прагматику этого жеста нельзя объяснить практически, потому что получаемые в мобильном телефоне изображения оригинальных шедевров не только не могут сравниться по качеству с печатной репродукцией, но даже и с цифровыми копиями, находящимися в свободном доступе в интернете. Предположим, что таким образом современный пользователь не столько «вписывает» свое собственное изображение в уже существующий (и претендующий на высокий интеллектуальный уровень) контекст, сколько производит процедуру эстетического присвоения данного объекта — для частного архива зрительных эмоций или в целях последующего размещения в социальной сети.