Мы снова говорим о вине с Олегом Шестопаловым, и на этот раз – про Новый Свет.
Новый Свет, это все, что не Старый, т.е. все, что не Европа. Это и Австралия, и Новая Зеландия, и обе Америки, и даже Канада. Это такие странные с точки зрения виноделия места как Китай и Япония. В Японии какие-то вина делают, но традиционно Япония – не винная страна. В Китае вина делают давно, и когда я там был в 1989-м, там были совершенно замечательные белые вина, красных вкусных не пробовал. Новая Зеландия – страна хотя и относительно маленькая, и островная, но по части вина она заслуживает внимания и безусловного уважения. И наконец, это Африка, Южная Африка, крупнейший производитель новосветский. На самом деле, теоретически вино в Африке можно делать не только в ЮАР, но я про это ничего не знаю и подозреваю, что его нет. Все-таки виноделие появляется там, где появляются европейцы из хоть сколько-нибудь винодельческих стран… но кстати, Южная Африка не такова. Туда пришли голландцы, а Голландия это не винная страна.
А кто ж тогда сделал там вино?
Они поначалу и делали. Первыми пришли работники Голландской Ост-Индской компании, обустраивавшие стоянку для отдыха моряков, это было в середине XVII века, первая винодельня заложена настоящим голландцем по фамилии van Riebeeck (ван Рибек), основателем Кейптауна. Не для удовольствий с развлечениями это делалось: вино было важным противоцинготным средством для моряков. Это была одна винодельня, но не виноделие. Оно появилось позже, когда сюда стали приезжать колонисты. В их числе — практически с начала освоения этих мест — были не только пивные голландцы, но и жившие в самой южной Голландии и поблизости от нее гугеноты из Франции. Эти французы оставили след и в топонимике: в ЮАР есть основанный французскими гугенотами город — и одноименный винный апеллясьон — Франсхук (Franschhoek), то есть «Французский уголок», многие виноградники и винодельни тоже носят французские имена, сохранились и французские фамилии. Так что обошлось, как обычно, без чудес: не пивные голландцы, а винные французы привезли с собой лозу (это был виноград высокопродуктивного сорта сенсо) и поставили промышленное виноделие.
Сенсо — сорт двойного назначения, он не только технический (винный), но и столовый. Во Франции найти вино из сенсо теперь сложно, его мало кто делает. Я помню, что в моем детстве сенсо было много в Одесской области, он вкусный – именно для стола.
В общем, голландцы и французы завезли туда лозу. Климат для виноделия там подходящий, особенно в тех районах, которые чуть ближе к океану и подальше от экватора. Таких районов там два, на востоке это окрестности Дурбана, тамошнее вино я пару раз пробовал, но не изучал и от местных жителей тоже ничего о нем не слышал, так что я его не знаю даже понаслышке и говорить о нем, соответственно, не могу. На западе же это довольно обширные площади, собственно вся юго-западная часть Западной Капской провинции (Western Cape), включая и мыс Доброй Надежды. Какими-то языками вдоль рек виноделие залезает в плоскогорные области, но, в общем, это все, в основном, относительно недалеко от Кейптауна, там классифицированных районов виноделия больше, а сами они – меньше.
В начале 1990-х, после крушения апартеида, когда с ЮАР были сняты экспортные ограничения, южно-африканское вино пришло на мировой рынок. И оказалось, что а) там оно таки да вино и б) продукция качественных вин стала расти на глазах. Причем не так как в Чили, где недорогая линейка, как правило, качества приемлемого, но невыдающегося. У южноафриканцев иначе: у них много хорошего вина среднего класса. И если брать для сравнения недорогое чилийское и недорогое южноафриканское, южноафриканское будет, вообще говоря, лучше. И еще у южноафриканцев есть фишка – у них есть свой сорт. Они еще в 1910-1920-х стали экспериментировать со своим универсальным сенсо, решили его как-то обогатить для виноделия и скрестили с пино нуаром. И получился у них пинотаж, который не похож ни на сенсо, ни на пино нуар. Иными словами, из суммы двух известных получилось третье неизвестное и ни на что не похожее.
Южноафриканские вина, понятно, были плохо известны. Я еще в начале 90-х случайно, при крайне бедном новосветском ассортименте, наткнулся на пару-тройку приличных вин здесь, в Москве и в Одессе. Мне понравилось, но импорт был очень ограничен. Потом завозить стали больше, но по-настоящему я открыл для себя это вино, когда сам оказался в ЮАР, в командировке. Правда, в винодельческие регионы я не попал, но я мог все пробовать в заведениях, и я уже тогда стал коллекционировать свои «винопивческие» впечатления. Цены на вино там доступные: самое дорогое вино, которое я оттуда вывез, стоило $25. Здесь у нас оно стоит примерно $50, и это верхняя линейка Букенхаутскоф (Boekenhautskloof) очень хорошее вино по всем оценкам – 90 и более баллов по американской классификации, около 19 – по европейской, но мы помним, что классификации и оценки – вещь субъективная.
А фокус с Южной Африкой в том, что недорогие вина у них тоже очень хороши. Это, конечно же, пинотаж, но пинотаж недолго развивается, его на длительное хранение не положишь; это сира, это традиционные европейские сорта: каберне совиньон, семильон у них очень хороший из белых и отличный шенен блан. И это купажи, бленды. И тоже в диапазоне от приемлемого до потрясающего.
А с изменением, скажем так, политической ситуации, – как себя чувствует виноделие? Вино ведь не любит потрясений – во всех смыслах.
Да, вино любит преемственность, вино любит стабильность, как и любой бизнес. А виноделие еще любит семейственность, профессиональную наследственность. Вот одной из винарок с замечательным названием Allesverloren («Всепропало» или, если на нашу датскую почву перенести, «Зрада») в Свартланде (Swartland) семья с французской, кстати, фамилией уже пять поколений владеет. В ЮАР сейчас, мягко говоря, небезопасно, – даже в сравнении с теми временами, когда я там был. Но вино там продолжают делать и качество его не падает. По крайней мере, пока что не упало. Но будем оптимистами. Мораль, т.е. короткий смысл длинной речи в том, что нужно пить это вино пока оно есть и пока оно хорошее.
Система наименований и связанный с ней контроль качества пока что работает, если на этикетке написано Constantia (Констанция), Stellenbosch (Стелленбос), Franschhoek (Франсхук), Paarl (Парль), Swartland (Свартланд) — оно там и сделано и, как правило, это вино изрядно лучше вина с более общим наименованием Западный Кап (Western Cape). Это вино у нас импортируют, лучший ассортимент южноафриканских вин в Гудвайне, они привозят Kanonkop, Boekenhoutskloof с его более бюджетными марками Porcupine Ridge и Wolftrap, привозят Christallum, Klein Constantia, Spier, The Wine Grinder (и бюджетную Heart of Africa) и еще из популярных — Savanha (кого-то я наверняка пропустил). Что-то, Culemborg и Douglas Green — точно, возит Fozzy, в «Винах мира» я покупал Meander, Golden Kaan и Robertson, правда, там представлена только бюджетная часть линеек. Для сравнения — ассортимент испанских, итальянских, французских вин шире в десятки раз. Даже выбор австралийских богаче. Но выбор есть, и разнообразие терруаров (т. е. определенных почв, расположенных в определенных климатических условиях) довольно широк, так что любители мощных, ярких вин могут выбрать вино из более засушливого Свартланда, а любители более мягких и тонких — из Констанции, например, хотя в этом апеллясьоне делают и мощные вина.
О сортах винограда я уже упоминал, но мало, лучше сделаем второе, дополненное издание. Кроме практически уникального для ЮАР пинотажа, здесь выращивают шираз и пти сира, каберне совиньон и (много меньше) рубиновый каберне (ruby cabernet, гибрид каберне совиньона и кариньяна), пино нуар, пти вердо, каберне фран и даже португальская торига наcионал есть, это красные вина. Белые: шенен блан, шардонне, совиньон блан, вионье. Разумеется, выпускаются не только сортовые вина, но и купажные. И, разумеется, вино, сделанное здесь по бордосской рецептуре, будет говорить не по-французски, а на африкаанс.
