«Двадцатые банально красивы», – замечает Ольга Хорошилова, говоря о стилистике «Великого Гэтсби», и это так, но добавим: они нагло красивы, кричаще красивы, это тот вызов, который бросает стиль своей эпохе.

Синкопированные ритмы, африканские пляски, травести и археология: все, что было в истории и культуре, – все отразилось в модных коллекциях.

Как всякая правильная книга о моде, эта книга объясняет моду через историю: именно военная и послевоенная история Европы определяет и мальчишеский стиль garçonne  и резкий макияж flapper. (Добавим, что эта «костюмная биография 20-х» написана в той же флэпперской стилистике).

«Молодые и красивые» оппонируют «богатым и знаменитым», – здесь есть некое «вопреки»: коль скоро речь, кроме всего прочего, о моде эпохи военного коммунизма.

Петроградские интеллектуалы и бонвиваны 1918–1920 годов придумали какой-то невообразимый сумасшедший гротескный костюм из всего, что еще оставалось в их шкафах и сундуках. Смело соединяли несоединимое, новое с заношенным до дыр, вечер с неглиже, зиму с летом, военное с гражданским. «Перелицованное ватное пальто, зеленая шапка «мономаховского» фасона, валенки, сшитые на заказ у вдовы какого-то бывшего министра, из куска бобрика (кажется, когда-то у кого-то лежавшего в будуаре), на медных пуговицах, споротых с чьего-то мундира», — так одевалась зимой Нина Берберова.

Мандельштама тоже часто видели в «макферлане» и канотье не по сезону, но в Киеве он позволял себе больше — вышагивал по Крещатику в дареной шубе с воротником из обезьянки.