Книги для умных читателей и/или издателей. InKyiv придумал новую рубрику – мы спрашиваем интересных людей о новых non-fiction книгах, которые они считают важными в своей области знания и которые (пока) не переведены на украинский. Свой список представляет философ Максим Горюнов.

В последнее время меня интересуют резонерство и снобизм. Зачем пользователи социальных сетей, у которых нет ни степени по экономике, ни опыта государственной службы, обсуждают новости?

Если нет степени и вас не зовут на совещания в министерство, скорей всего, ваши суждения о новостях ничего не стоят. Это очевидно, но люди обсуждают, рискуя выглядеть глупо. Зачем им это? Почему они не молчат?

«Структурное изменение публичной сферы: Исследования относительно категории буржуазного общества» — Юрген Хабермас (є українською)

Юрген Хабермас в работе  «Структурное изменение публичной сферы: Исследования относительно категории буржуазного общества» рассказывает о том, как англичане, французы и немцы, молчавшие на протяжении всего средневековья, вдруг заговорили. С началом промышленной революции тысячи  кофеен в Лондоне, Берлине и Париже заполнили представители свободных профессий, владельцы мелких лавок и мануфактур. Они читали газеты, критиковали королей, не соглашались. Обстановка была как в нынешних социальных сетях.

Обсуждая новости, посетители кофеен ссылались на свою экономическую самостоятельность: если я содержу себя сам, я знаю, как устроен мир и имею право указывать королю на ошибки. Участие в обсуждении, как пишет Хабермас, было свободным. Феодальный порядок, когда право голоса зависело от кастовой принадлежности, жёстко отрицался. Всякий, способный заплатить за свежую газету и кофе, может сказать.

По факту, участники не стремились найти истину. На самом деле им нужно было подчеркнуть своё человеческое достоинство. Критиковать — значит, быть человеком. Молчаливое соглашательство — удел рабов, чьё человеческое достоинство сомнительно. Рассуждая об экономике и политике, завсегдатаи кофеен заявляли urbi et orbi: я — человек. Им нужны были эмоции — воодушевление, гордость, связанная с ними ярость. Средневековое смирение уходили в прошлое. В мире капитализма были востребованы другие чувства. Именно они потом и взорвали Ancien Régime.

«Коммуникация в Древней Греции» — Коринна Куле

Коринна Куле в работе «Коммуникация в Древней Греции» красочно описывает нравы Агоры — площади в центре греческого полиса. Война и мир, судебные тяжбы, вопросы торговли, религиозные церемонии, ремонт и строительство общественных зданий — ни один вопрос не решался без дискуссии на Агоре. К обсуждению допускались все свободные мужчины. Куле, ссылаясь на Аристотеля, пишет о том, что в Афинах общегородские собрания проходили до сорока раз в год. Программа вывешивалось за четыре дня, чтобы афиняне могли подготовиться к прениям. О начале собрания возвещали трубы и сигнальный огонь для тех, кто находился за городом. Чтобы принять участие в собрание, афиняне могли пройти и двадцать, и пятьдесят километров. Участие в обсуждениях было обязательным. Отказ от споров на Агоре равнялся отказу от гражданства. Идиот (ἰδιώτης) — тот, кто не ходит на Агору. Прогуливаться по шумной площади, слушать выступления должностных лиц и философов, голосовать, спорить, быть в курсе новостей — с точки зрения афинянина, это единственно правильный образ жизни.

«Интерпретации культур» — Клиффорд Гирц (є українською)

Антрополог Клиффорд Гирц в книге «Интерпретации культур» защищает страсть публичного выступления. После победы союзников над Германией утвердилось мнение о вреде эмоциональной речи. Правильная речь должна быть сухой и аналитичной. Если речь эмоциональна, как у Гитлера и Муссолини, она рождает одержимость, сродни той, которая привела Германию к нацизму и краху. Гирц утверждает, что случай Германии — частный. К сожалению, человек устроен так, что спокойная рассудительная речь его не мотивирует. Только яркая, полная художественных метафор, способна дать начало поступку. Согласно Гирцу, деятельные люди полны эмоций и ярости. А бездеятельные — рассудительности.

С этой точки зрения, люди ищут в социальных сетях мотивацию. В социальных сетях успешны не те, кто говорит академически, а те, кто говорит страстно. Пользователи, повторяя эмоциональные высказывания, восстанавливают свою способность совершать поступки. Если отказаться от социальных сетей, замкнуться, желание действовать, оставшись без поддержки, ослабнет и увянет.

«В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках» — Уильям Мак-Нил

В классическом исследовании Уильяма Мак-Нила «В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках» содержится масса наблюдений за обществами, в которых есть культура взаимного уважения и публичного высказывания. Описывая наполеоновскую армию, Мак-Нил отмечает запредельные стойкость и выносливость французов. Находясь под впечатлением от ярких эмоциональных речей революционеров, от подчёркнутых равенства и взаимного уважения солдат и офицеров, они выигрывали сражения за счет напора. Помещичьи армии Европы, включая российскую, проигрывали Наполеону, потому что солдаты этих армий, попав на службу помимо своей воли, были не так мотивированы. Француз, вдохновлённый идеалами революции, шёл дальше, отдыхал меньше, воевал беспощадней.

«Введене в чтение Гегеля» — Александр Кожев

«Введене в чтение Гегеля» — курс лекций Александра Кожева, прочитанный в Париже с 1933-1939 годах в Высшей практической школе. Кожев рассуждает о том, как появился Гражданин. Толкуя «Феноменологию Духа», он утверждает, что гражданина рождает насилие. Господа, угрожая смертью, заставляли рабов выполнять свою волю. Рабы, постоянно сталкиваясь с угрозой быть убитыми, медленно зрели, переходят от осознания к осознанию, пока в один прекрасный момент не берут в руки оружие и не убивают своих господ. Раб, убивший господина, больше не раб, но гражданин. Убийцы господ устанавливают глобальный мир всеобщего уважения и завершают историю. Жажда уважения, жажда признания выведена Кожевым на первый план. История движется от античного рабства и господства к планетарной Агоре с ее шумом, спорами и суетой. Кожев уверен, что идеальная жизнь — та, которая проходит на площади в обсуждении городских дел равных с равными.