У нас есть городской цикл «Кино нашей памяти» – об исторических и в большинстве своем несуществующих нынче кинотеатрах. И есть цикл «Места», – это про такие едальни «с историей», в которые мы обычно заходим по старой памяти. И надо бы открыть рубрику «Кафе нашей памяти»: это все те же «места», но «бывшие», их больше нет. И города, в котором они были, тоже нет. Хотя, правду сказать, то был советский город, там плохо кормили, поили тоже … с приключениями, не знаю, стоит ли жалеть. Но киевляне помнят. И жалеют, и приговаривают «Кому это все мешало».

Короче говоря, вот они – «исторические кафе» города Киева.

Первое и главное – «Чай. Кофе», о нем мы однажды писали. Про «Чай. Кофе» всегда пишут: «Там заседал Виктор Некрасов», но честно говоря, если вы станете читать «на тему», то про всякое из этих мест, будь то «Петушок», «Оксамит», «Вавилон» в Доме кино или «Троянда Закарпаття» на Красноармейской, первым делом узнаете, что там бывал Виктор Некрасов. Это такой специальный городской персонаж, чьим именем освящают старые генделики: на каждом из них можно устанавливать мемориальную доску.

Но все-таки помянем «Оксамит». Он держался дольше всех и «ушел»  в мае 2008-го. На том месте, на Прорезной, 22 нынче паб «Сундук».

А открылся «Оксамит» на бывшей улице Свердлова в конце 40-х,  назвали его в честь одного из двух главных украинских марочных вин; второе – «Троянда Закарпаття» дало имя единственному в своем роде винному погребу на Красноармейской, немного пафосному. А «Оксамит» был демократической «наливайкой», в народе называемой «Три ступеньки». Там был характерный декор – по моде 70-х: деревянные панели, чеканка и панно с изображением культовых советских вин (художник Иван Игнатенко).

Ну и, понятное дело, гранчаки, чашки с отбитыми ручками и алюминиевые чайные ложки. Три маленьких круглых столика и один – побольше, табуретки. Портвейн по пять гривень стакан. Кофе и томатный сок «на запивку». Он был вмеру богемный, там поблизости были славные издательства «Днипро», «Мистецтво» и редакция «Сучасности» (не исключено, именно там она и «погибла»), но в многочисленных и одинаково скучных меморатах об «Оксамите» неизменно поминают, что там завсегдатайствововали Платон Майборода и Хостикоев. И почему-то … Шукшин. А Рымарука не поминают. Что обидно и несправедливо.

Демократические цены держались до последнего. Советский декор – тоже. Как писал после его закрытия один из завсегдатаев (когда-то знатный киевский журналист, нынче канувший в Лету, как и его ЖЖ): «Думаю, если я кину в блестящую витрину бутика, который скоро откроется на его месте, бутылку с коктейлем Молотова, милиционеры из Шевченковского отделения дадут мне минут пятнадцать, чтобы незаметно исчезнуть».