Вацлав Гавел однажды и навсегда стал исключением из правил: такой политик как Гавел, диссидент и интеллектуал, не мог прийти к власти на постсоветском пространстве, но у Гавела получилось. Ни до него, ни после, таких больше не было. Но что мы знаем о Гавеле, кроме того, что он был андеграундным драматургом, а стал президентом? Что мы знаем о его семье? О первом Вацлаве Гавеле – дедушке, который построил пражскую Люцерну и в 1912-м основал первую чешскую кинокомпанию? О втором Вацлаве – отце и о дяде Милоше – создателях киностудии «Баррандов»? О том, как мальчик из «буржуазной семьи» попадает в интернат, а затем не может получить гуманитарного образования и становится «химиком-лаборантом», но  все же приходит в театр – сначала «техником», и в конце концов,  становится драматургом, становится Гавелом.

Биография, которую написал Иван Беляев, и которая вышла в НЛО, – о Гавеле внутри истории ХХ века.

Я выступаю за «антиполитическую политику», то есть политику, понимаемую не как технология власти и манипулирования, не как кибернетическая система управления человеческими существами и не как мастерство прагматика, а как один из путей поиска и достижения осмысленной жизни, защиты такой жизни и служения ей. Я выступаю за политику как практическую мораль, как служение истине, как по существу человеческую и измеримую человеческими мерками заботу о наших собратьях. Да, этот подход в нашем мире является крайне непрактичным и с трудом применим к повседневной жизни. Но я не вижу лучшей альтернативы».

Иван Беляев. Вацлав Гавел. Жизнь в истории. – Новое литературное обозрение. 2020.

Письмо из тюрьмы  от 8 июля 1979 года:

Что еще сказать о своей жизни? Прочитал книгу об этрусках, читаю книгу о Карфагене, немного занимаюсь английским, немного йогой, иногда играю в шахматы (но мой партнер слишком хорош, так что это мне не слишком нравится), борюсь с недостатком света днем и недостатком темноты ночью. Сны по-прежнему цветные, в них появляются самые невероятные герои и сцены из моей молодости, недавно там появилась ты, но это было исключение, потому что те, о ком я больше всего думаю, как правило, в снах не фигурируют. Придумал кое-что для пьесы о Фаусте, в целом мне это нравится, и есть большое желание писать, немножко здесь написал, но слишком мне в этих условиях писать не удается — я как будто связан, еще больше связан, чем на свободе.