Интервью и отрывок о том, как один мультсериал повлиял на всю современную постсоветскую анимацию и проложил дорогу в профессию будущим создателям студии «Пилот».

В год 80-летия повести «Приключения капитана Врунгеля и 110-летия со дня рождения ее автора, Андрея Некрасова, комментарии к книге написали филологи Олег Лекманов, Роман Лейбов и издатель Илья Берштейн.

О книге и авторе на самом деле известно мало (был ли прототип у Врунгеля? Кто был источником вдохновения Некрасова?), и переиздание – отличный повод отменить не-знание. «Приключения капитана Врунгеля» — не только и не просто книга, а  еще и новаторский мультсериал.

Первый в истории советской анимации мультипликационный сериал по книге Андрея Некрасова снял на студии «Киевнаучфильм» режиссер Давид Черкасский, он и рассказал InKyiv как появились Венера, Шеф, Фукс и гангстеры.

Был текст Некрасова, и был текст сценария. Но вы ведь не работали по сценарию?

Иван Воробьев написал его строго по книжке. Невозможно было работать с таким сценарием –  это был линейный старательный текст, лишенный драматургии. Простое описание приключений, такой жанр. Но кино  – это совсем другой жанр, в нем должно происходить столкновение характеров. Поэтому пришлось придумать Венеру, пришлось Фукса сделать бандитом, написать гангстеров, они уже толкались и создавали движение. А потом появился агент, и так далее,  одно зацепилось за другое.

И вы работали с книгой, текстом Некрасова, икали пружину в нем?

Естественно. Политику (фашисты, японцы) я всю выкинул, остался нормальный текст. Книжка хороша тем, что в ней уже придуман характер – человек, который врет, отсюда и Врунгель. И еще она была хороша гениальными рисунками Ротова. Только благодаря его рисункам я полюбил эту книгу, говорю это не в укор Кириллу Челушкину. Он совсем другой, он серьезен. А там было весело.

Ротов был знаменитый художник, в 30-х годах его посадили, книжка исчезла, потом он вышел,  книжку вернули.

Расскажите о команде аниматоров, которую вы собрали и новаторстве мультфильма.

Я просто жил этим, формировался в это время. Все, что я знал –  вложил в работу. Конечно, интересно было придумывать, искать форму, драматургически было интересно. Когда я начал работать со сценарием, писалось так, как говорил Лев Николаич: «мои герои вели меня за собой». Простите мне сравнение с Толстым, но мои герои действительно вели за собой: вот тут замираем, тут должны появиться гангстеры, и так далее. Было очень легко.

У вас работает сложная картинка, сложная техника, сшиваются разные планы.

Ну, море было. Все придумывалось, конечно. Сейчас это ничего не стоит, а тогда мы специально строили станки для картины, где море действовало с рисованным персонажем.

Сколько серий снимали в год?

По три. Было три раза по три и один год четыре серии. Всего четыре года работы.

Команда была одна и та же?

Да, с начала и до конца.

У вас работали лучшие, знаменитые художники?

Нет. Это сейчас они великие художники. А тогда они были такими же, как я. Мы были молоды. Ну как молоды, по сравнению с моим теперешним я, очень молоды.

Вас торопили? Требовали, чтобы снимали быстрее и экономнее?

Торопили, но экономить не требовали.

Цензура была?

Нет.

То есть вам можно было веселиться без ограничений?

На протяжении всей моей работы на студии у меня ни разу не было цензуры. Правда, три картины у меня не приняли. Но это в Москве не приняли, там странный был критерий: средние картины они принимали, не раздумывая. А если картина чем-то выделялась, выбивалась из ландшафта (я не про свои, вообще) их это настораживало. Это была проблема Госкино.

А  Центральное телевидение, обьединение «Экран» нормально со мной работало: я боялся отправлять им первые три серии Врунгеля, а они мне отправили правительственную поздравительную телеграмму  с благодарностью.

Мультфильм рисовался, вы писали историю, художники с колес рисовали. Когда шла озвучка?

Обычно мы сначала озвучиваем все картину, всю фонограмму полностью. Но сначала возникла проблема: я никак не мог найти Врунгеля. Ко мне приезжали разные актеры, из Москвы, Питера… Не могли найти Врунгеля, уже все, все нарисовано, завтра сдавать. И мой ассистент Рита Умельская говорит: «Попробуем Гердта». Пришел Гердт, и за четыре дня озвучил Врунгеля по изображению. А дальше мы работали в нормальном штатном порядке: сначала фонограмма, по ней рисуем.

Киевляне озвучивали «Врунгеля»?

Конечно –  Жора Кишко, Евгений Васильевич Паперный, Влад Заднепровский.

Команда художников была киевской?

Да. Начинала Нина Гузь, после перых трех серий к нам присоединился Радна Сахалтуев. Мы ночевали на студии. Студия поставила нам кровати, мы работали до пяти, до семи, ложились спать, часа три-четыре сна. И на работу можно было не ехать.

Какую еще книгу из детства вы хотели бы рассказать: нарисовать и показать?

«Гаргантюа и Пантагрюэль», «Дон Кихот». Оперетту и оперу. Сейчас снять мультфильм практически невозможно, сейчас я делаю компьютерную игру, и мне это интересно, там тоже все время нужно все придумывать.

***

C разрешения издателя InKyiv публикует отрывок из статьи Марии Терещенко, вошедшей в нового издание «Приключений капитана Врунгеля», посвященной истории создания первого советского анимационного сериала.

… создание (Врунгеля) заняло четыре года (1976–1979) работы довольно большой команды (одних только художников в творческой группе работало в разные моменты до десяти человек). По нынешним индустриальным временам такие цифры не впечатляют, но в конце 1970-х и жизнь анимации в целом, и быт конкретно «Киевнаучфильма» выглядели совсем иначе. 10-минутный мультфильм создавался восемь–девять месяцев, так что 30 минут за год казались титаническим трудом. Участники съемок вспоминают, что работали, бывало, по 14–16 часов, и месяцами ночевали на студии на специально закупленных для этого раскладушках.

Жесткость сроков объяснялась тем, что фильм делался по заказу Центрального телевидения – объединения «Экран», с которым «Киевнаучфильм» в те времена плотно сотрудничал. Из центра же пришел первый сценарий, который, впрочем, был сильно переделан режиссером Давидом Черкасским во время работы.

«Когда меня вызвали и сказали, что я надо снимать «Приключения капитана Врунгеля», я очень обрадовался, – рассказывает Черкасский. – В детстве, до войны “Врунгель” был моей любимой книжкой. Правда, больше не из-за текста, а из-за иллюстраций Константина Ротова. Собственно, наш главный персонаж похож на то, как изобразил Врунгеля Ротов. Но когда я прочитал сценарий… Это был хороший сценарий, забавный, интересный, но очень… литературный. Просто последовательный рассказ о путешествии. В нем не хватало драматургии, и я понимал, что хорошего сериала по нему не сделать. И тогда, я уже не помню, каким образом, придумалась эта история с кражей Венеры. Так появилась вторая линия, а вместе с ней Шеф, гангстеры, Фукс – и много всего другого».

Придуманный сюжет определил многое – и в работе над сериалом и в его последующем успехе. Главным образом потому, что история сразу перестала выглядеть исключительно детской: кражи, взломы, аферы, разговоры о контрабанде и бюрократии, выстрелы, тюрьмы, финансовые операции, алкоголь бьет фонтаном (в том числе и буквально: «Беда» финиширует первая, благодаря нескольким ящикам бутылок шампанского, которые, благодаря смекалке Врунгеля, срабатывают как турбодвигатель)… не говоря уже о табакокурении: Шеф курит сигару, а Врунгель не вынимает изо рта трубку, с особенным смаком затягиваясь в моменты смертельной опасности. В то же время, в отличие от многих других взрослых мультфильмов, «Врунгель» не был ни антибуржуазной сатирой, ни нравоучением, ни заумным экспериментальным кино… Это был сериал именно для широкого семейного зрителя, в котором каждый мог найти свое: один – песню о русской баньке, другой – цитаты из «Желтой подводной лодки», третий – аллюзии к черно-белым гангстерским фильмам американского производства, а кто-то и краткую юмористическую историю культуры разных народов.

Неудивительно, что «Врунгель» мгновенно стал чрезвычайно популярен у всех слоев населения. Понравился он даже чиновникам: первые же серии приняли на «ура», без правок, а авторский коллектив получил благодарственную правительственную телеграмму. А уж зрителями «Врунгель» был любим сверх меры. «Про нас даже газета “Правда” написала, что где-то – уже не помню – во время премьерного показа очередной серии “Врунгеля” на полгорода вырубилось электричество, так как все включили телевизоры. Я, конечно, не думаю, что это правда, но такая статья была», – вспоминает Черкасский.
Увлекательный сюжет, яркие характеры, великолепные диалоги и гэги, хитовые песни, написанные композитором Георгием Фиртичем, все это так привлекало во «Врунгеле», что мало кто обращал внимание на художественную самобытность сериала. А с визуальной точки зрения «Врунгель» был также произведением новаторским и смелым. Во многом к такому художественному решению авторов подтолкнули бюджетные и временные ограничения («Мы все время пытались как-то схитрить, сэкономить», – говорит Черкасский), но в то же время эксперименты во «Врунгеле» очень органично связаны с предыдущими работами Черкасского и его постоянного соратника художника Радны Сахалтуева: сочетание разных художественных стилей, а также совмещение игрового и анимационного кино присутствует уже в «Мистерии Буфф» (полнометражной ленте, которую Черкасский закончил в 1969 г. – за 10 лет до «Врунгеля»).

Ради экономии и скорости работы на «Врунгеле» была выбрана техника «перекладки», которую называют еще «бумажные марионетки». Суть технологии заключается в том, что «актерами» на мультфильме становятся плоские бумажные куклы с шарнирными соединениями (в локтях, коленях и пр.), иногда также используются сменные головы и части лица (рты, глаза). Затем марионетки двигаются покадрово путем «перекладывания» отдельных  частей бумажной куклы. Эта – пожалуй, самая простая и экономичная – техника имеет в тоже время ряд недостатков, сильно ограничивая творческую свободу и фантазию художников, так что зарубежные мультипликаторы зачастую говорят о ней с некоторым даже презрением, считая, что техника «перекладки» подходит только для малышовых ТВ-шоу. Однако во «Врунгеле» эта техноло-
гия заработала удивительным образом: немного разболтанные, с неправдоподобной амплитудой, движения, смещения частей тела относительно
друг друга, отсутствие плавности – все это формирует уникальную пластику персонажей сериала, придавая им особое «дурацкое» обаяние. В то же
время техникой перекладки Черкасский не ограничился, совместив ее с обычной рисованной анимацией и расширив тем самым амплитуду выразительных возможностей там, где это необходимо.

«Капитан Врунгель» вообще удивительно эклектичен. В комический условный рисунок художники вписывают вдруг фотографическое изображение или натурную съемку. Лесной пожар, кадры в телевизоре Шефа и, конечно же, практически все морские пейзажи сделаны с помощью натурных кадров, прямо поверх которых добавлен иногда рисунок.

Этот прием, хоть и сокращал усилия и затраты, однако поначалу требовал некоторых технических новшеств. Для его реализации были построены специальные станки, чтобы море не просвечивало. Сам персонажный слой был на верхнем уровне многоуровневого станка, поэтому режиссеру и аниматорам приходилось по сто раз за день подниматься-спускаться по лестнице. «И все равно мы работали легко», – не забывает добавить Черкасский, рассказывая про эти физические упражнения.

Как авторам удается достичь абсолютной органики в такой мешанине – вопрос вопросов. Винить за уникальное решение фильма принято постоянного соратника Давида Черкасского – Радну Сахалтуева. О невероятном таланте Радны (работавшем до этого на «Мистерии Буфф», а впоследствии на «Докторе Айболите» и «Острове сокровищ») и его уникальной способности «видеть кадр» рассказывают легенды. «Художники ведь как рисуют обычно: набрасывают общую композицию, а потом начинают прорисовывать уже в деталях, – рассказывает режиссер Игорь Ковалев, начинавший свою карьеру как мультипликатор на “Капитане Врунгеле”. – А Радна берет чистый лист и начинает рисовать с левого верхнего угла, сразу тушью. Его спрашиваешь: «А почему ты так рисуешь? Не от центра а с верхнего левого угла?». А он: «Чтобы краску рукой не смазывать»».

Однако стоит всмотреться в титры сериала, чтобы обнаружить: фамилия Сахалтуева появляется во «Врунгеле» только на третьей серии, и то фигурирует он поначалу не в качестве художника-постановщика. «Когда мы начинали “Врунгеля”, Радна как раз ушел со студии на вольные хлеба, – рассказывает Черкасский. – Так что мы начинали без него. С гениальной художницей Ниной Гузь. А Радна появился только через год – к четвертой серии, и то поначалу в ряду других художников и лишь еще через год стал вторым художником-постановщиком. Они как-то так хорошо сработались с Ниной, и разница между первыми эпизодами и эпизодами с Радной даже не очень заметна».

И впрямь, не очень заметна: как будто стиль почти не изменился, просто больше стало феерической фантасмагории, присущей работам Сахалтуева.

Стоит послушать Черкасского, фильм вообще снялся сам собой, без особых усилий. «Конечно, работы было много, но мы работали весело, без напряга, – говорит Черкасский. – Все придумывалось на ходу. Никаких особых проблем не было, поскольку на проблемы просто не было времени. Мы сидели в одной комнате, и в ней постоянно стоял шум, потому что все обсуждали, кто-то что-то постоянно предлагал, какие-то идеи, розыгрыши, шутки… В общем, работали легко».

Феномен мультсериала «Капитан Врунгель» не сильно изучен в истории отечественной анимации. И еще меньше изучено влияние «Врунгеля» на последующее развитие мультипликации в России. Между тем, оно огромно. Именно на «Врунгеле» Давид Черкасский сформировался как режиссер, работающий для широкого зрителя и любимый широким зрителем. «До этого мы много снимали, но это все исчезало в никуда. Мы снимали, и никто, в общем, этого не видел. “Врунгель” принес мне популярность, – говорит Черкасский. – Меня начали узнавать, мне сразу поручили “Доктора Айболита”, потом был “Остров сокровищ”, в общем, пришла популярность». Однако этим значение сериала не исчерпывается. Не менее важно, что на «Врунгеле» начинали свою карьеру как мультипликаторы два режиссера – Александр Татарский и Игорь Ковалев. Спустя всего пару лет они сделают в Москве «Пластилиновую ворону» и заставку к «Спокойной ночи, малыши», а еще через некоторое время создадут студию «Пилот». В пику «Союзмультфильму» и творческому объединению «Экран», они начнут создавать странные и сумасшедшие фильмы, экспериментировать с анимационными стилями, искать новые формы и приемы. И спустя годы из «пилотовской» лаборатории вырастет, в сущности, вся современная российская анимация (через «Пилот» так или иначе прошли худруки «Маши и Медведя» и «Смешариков», сорежиссер первой «Снежной королевы» и пр.)

«Капитана Врунгеля» называют «морским Мюнхгаузеном» из-за тех невероятных историй и приключений, которые происходят с заглавным героем. Как кита облепили банками и горчичниками, как заткнули вулкан пробкой, чтобы не извергался, как спасли белок от лесного пожара и провезли через границу в качестве транспортного средства, как купили крокодильи яйца, вместо страусиных, и обзавелись выводком маленьких крокодильчиков… Но стоит присмотреться… разве об этом получился мультфильм Черкасского? В сущности, он про удивительного человека – никогда не унывающего, никогда не теряющего невозмутимость, никогда не поддающегося панике, находчивого, смелого, благородного, открытого, честного, идущего по жизни легко и именно благодаря этому выпутывающегося легко из самых невероятных жизненных передряг, будь то столкновение с гангстерами или участие в регате. Когда спрашиваешь Черкасского, с кого он писал главного героя, он не знает, что ответить. Но те, кто знают Давида Яновича, наверное, согласились бы, что анимационный Врунгель в чем-то очень похож на своего создателя, легко и с улыбкой совершающего перевороты в анимации, снимающего большое кино с маленькими бюджетами в сжатые сроки и заражающего своим невероятным оптимизмом и азартом всех, находящихся рядом с ним на долгие-долгие годы.