«ПсевдоХармс», т.н. «анекдоты о русских писателях», стилизованные под абсурдные хармсовские скетчи, были довольно популярны в позднесоветском самиздате. При этом большинство читателей, рассказчиков и слушателей (анекдоты – устный жанр, и бытование у них  соответствующее) не сомневались в авторстве Хармса и не догадывались о мистификации.

Хармс, в самом деле, написал несколько «анекдотов из жизни Пушкина» и пьесу «Пушкин и Гоголь». А настоящими авторами самиздатских текстов были художники Владимир Пятницкий и Наталья Доброхотова-Майкова.

Издательство «Бомбора» выпустило полный текст этого «псевдоХармса» с иллюстрациями и комментариями сочинителей, воспоминаниями читателей и статьями критиков, которые довольно остроумно объясняют, каково место этого «псевдоХармса» в истории культуры.

Лев Толстой очень любил детей. Бывало, привезет в кабриолете штук пять и всех гостей оделяет.

И надо же — вечно Герцену не везло: то вшивый достанется, то кусачий. А попробуй поморщиться — схватит костыль и трах по башке!

Наталья Доброхотова-Майкова: Первую фразу придумала я. Как‑то очень много в тот момент в квартире обитало наших с сестрой маленьких детей.

Пушкин шел по Тверскому бульвару и встретил красивую даму. Подмигнул ей, а она как захохочет! «Не обманете, — говорит, — Николай Васильевич! Лучше отдайте три рубля, что давеча в буриме проиграли».

Пушкин сразу догадался, в чем дело. «Не отдам, — говорит, — дура!» Показал язык и убежал.

Что потом Гоголю было!

Шел Пушкин по Тверскому бульвару и увидел Чернышевского. Подкрался и идет сзади. Мимоидущие литераторы кланяются Пушкину, а Чернышевский думает ему. Радуется.

Достоевский прошел — поклонился, Помялович, Григоровский — поклон, Гоголь прошел засмеялся так и ручкой сделал привет — тоже приятно. Тургенев — реверанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить. А тут навстречу Толстой — молодой еще был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом написал в дневнике:

«Все писатили хорошие, а Толстой хамм. Потомушто графф».

Наталья Доброхотова-Майкова: Все происходило на Тверском бульваре, потому что там располагается Дом Герцена — здание Литературного института (булгаковский «Грибоедовский дом»). … «Мастера и Маргариту» мы, конечно, к тому времени знали, у Булгакова там сделана путаница между Панаевым и Скабичевским, так что давайте назовем переделанные фамилии писателей Николая Помяловского и Дмитрия Григоровича здесь скрытой цитатой. Роман Булгакова был в журнале, его нам дали, естественно, ненадолго. Читали вслух. У нас была свеча, отлитая в трехлитровой колбе, подарок Славы Лена, она изображала луну. Сидели в полумраке, Володя рисовал в уголке, мама вязала, дети внимали.

Владимир Березин: Популярности этих текстов способствовали три их свойства.

Во-первых, это всё та же связность, традиционная для мира литературных анекдотов Пушкина и Хармса. Это не одиночные персонажи, а члены одной компании. К интонации абсурда прибавилось то, что пантеон русских писателей завершен и совершенен. Перед читателем ХХ века всегда был набор писателей, которых, начиная со средней школы, ему полагалось любить. А тут перед ним они представали героями одной истории, и куда более живыми, чем в школьных учебниках.

Во-вторых, все они превращаются в персонажей комедии масок. Каждый писатель обладает отчетливым монопризнаком, неотчуждаемой маской: Толстой очень любит детей, Лермонтов влюблен в жену Пушкина, Гоголь переодевается Пушкиным, Тургенев труслив и постоянно уезжает в Баден-Баден, с именем Достоевского постоянно употребляется оборот «царствие ему небесное».

Главные фигуранты литературного процесса XIX века похожи на персонажей сказочного леса, которых придумал Алан Милн, — медвежонок рассудителен, поросенок труслив, кролик мелочен, сова занудна и назойлива, а тигр силен и бестолков.

Так и в «Веселых ребятах»: гуманизм Толстого доведен до патологической любви к детям, почитание Лермонтовым Пушкина превращается в безумную страсть гусара к жене поэта, осторожность и успешность Тургенева обращается в трусость, а его европейская жизнь — в постоянное бегство в Баден-Баден.

Они то и дело падали со стульев, подпрыгивали, пугались, в общем, вели себя как персонажи кукольного театра во главе с главным Петрушкой — Пушкиным. Совпадение ли, что параллельно с текстом соавторы создали и маски четырех главных героев из папье-маше?

И, наконец, в-третьих, «Веселых ребят» написали талантливые и начитанные люди, которые жили не в стремительно уменьшающемся воздушном пузыре конца 1930-х, как Хармс, а во время, которое было Ахматовой прозвано «вегетарианским». Они существовали в художественно-литературной среде и могли позволить себе прямые и непрямые отсылки к разным текстам.