К какой области знаний относятся собранные здесь статьи – и сам их автор? К философии? К истории и теории культуры? К теории театра – значит, к эстетике? А может быть, к антропологии и психологии восприятия? Что бы мы ни ответили, всё будет правдой – и всего будет недостаточно.
Выбор в пользу философии будет, по моему разумению, все-таки наиболее близким к истине (если понимать под философией способы видения бытия в целом и глубоких общих корней разных его явлений). Вообще же очень похоже на то, что Дмитрий Михалевский предлагает принципиальную новую область знаний, точнее новый – как он сам говорит – подход к наукам о человеке и обществе: «пространствоведение», способное объединить разные «научные дисциплины, технологии и элементы культуры» в рамках одного проекта, а науки о человеке и обществе поставить – в смысле точности – вровень с естественнонаучным знанием. Историю же европейской культуры автор представляет как историю – многое определяющих – отношений человека с пространством. Историю того, как – постепенно – человек учился видеть пространство, воспринимать его как таковое – и это никогда не оставляло без преобразующих последствий и (миро)восприятие в целом, и отдельные его области, и не оставит впредь.
Европейская культура, полагает Михалевский, пережила уже несколько переворотов в восприятии, которые он называет Великими Пространственными Революциями. Их было по меньшей мере две. Последняя началась совсем недавно – всего-то сто лет назад, когда «пространство, в котором физики впервые увидели самостоятельный объект, совершило революцию в естественных науках, прямым следствием которой, в свою очередь, стал беспрецедентный научно-технический прогресс». Предыдущая началась в искусствах в эпоху Возрождения и продолжается по сию пору, – во всяком случае, продолжалась ещё в начале XX века, породив новые художественные формы и обернув лицом к пространству науки о человеке и обществе. Собственно, продолжением этой пространственной революции можно считать и книгу Михалевского… или уже началом новой, третьей?
Тем не менее, заметная часть книги посвящена античности, которая, по мысли автора, никакого «пространства» ещё не знала (именно поэтому, полагает он, бог времени, Хронос, у греков был, а бога пространства никакого не было). Знать-то она его не знала, но вот в определённых отношениях с ним – уже была (поскольку каждому этапу развития цивилизации, независимо от того, что сама цивилизация об этом знает, соответствует своя «парадигма пространственной многомерности») и именно благодаря этим отношениям, полнее всего воплотившимся в античном театре, заложила основы европейской культуры. Театр стал инструментом их создания – и наглядной моделью, для автора, понимания того, что происходит при взаимодействии человека и его пространства.
В Древнем мире понятия «пространство» не существовало. Для Античности и Средневековья мир был средоточием материальных объектов. Не случайно художники тех времён так упорно избегали пустоты в своих произведениях. Пространство – открытие итальянского Ренессанса. То было время массового утверждения пространства, которое на закате Средневековья удалось «обнаружить» нескольким одиночкам, творившим вопреки доминировавшей тогда картине мира. Но, в любом случае, то была лишь творческая интуиция, а своё имя пространство обрело только на закате Возрождения, когда из наборной типографии был заимствован термин spazio, означавший блок, которым разделяли литеры, чтобыорганизовать пробел между словами. И до сих пор клавиша space остаётся в том же качестве на компьютерной клавиатуре.
Текст: Ольга Балла
Дмитрий Михалевский. Пространство и бытие: сборник статей. – СПб.: Алетейя, 2017.
