Главный редактор архитектурного журнала А+С, историк, теоретик и архитектурный критик Борис Ерофалов рассказывает на Инкиеве о прочитанном, увиденном и услышанном так, как это умеет только архитектор. Первая колонка — о трэвелоге Аркадия Ипполитова «Особенно Ломбардия…».

Пепел Муратова стучит в его…. 

Италия – культурная столица Европы, а совсем не Страсбург или, к чертовой матери, Брюссель. Конечно, мы могли бы отдать роль страны-столицы целого континента, старушки Европы, – стране Греции. Но Эллада не удержала пальму, действительно превратившись в Грецию (отсюда смешные «мальчик-греколо», «врун и греческая морда», а также «в Греции всё есть!»), и в итоге отдалась на вечное поругание бусурманам. Италия же, местами впуская лангобардов и сарацинов, испанцев и французов, австрияков и прочих варваров, сохранила дух открытой мысли, веселого нрава, городской демократии и высокого искусства. Поэтому всякий сознательный прыщ совершенно необходимым образом любит Италию, ее культуру, средиземноморскую кухню, вонючий сыр горгонзола, линию-итальяна и большую архитектуру.

Аркадий Ипполитов, прежде всего петербуржец, чего не выкоренить никакой Италией. Затем арт-фрик, в хорошем смысле слова. Ну и формально – хранитель Кабинета итальянской гравюры в Эрмитаже. Это один из лучших чичероне за последние 10-15 лет, пишущих на русском или украинском, по крайней мере, увиденных мною. В некоторых местах он дотягивается до целокупности Петра Вайля («Гений места», 1999) и смачности А. Окуня иже с И. Губерманом в ихней «Книге о вкусной и здоровой жизни» (2005). Недвусмысленно Ипполитов намекает на приверженность опытам Пал-Палыча Муратова – новый искусствоведческий путеводитель посвящен столетию выхода в свет знаменитого муратовского трехтомника «Образы Италии» (1912): в шестнадцатой бергамасской главе автор и признается в искренней любви к своему предшественнику-италоману, пастозно и с цитатами.

Книга предлагает нам путешествие по самому густо унавоженному региону, в данном случае не солнечной, но снедаемой туманами, Италии. Это Ломбардия, с культурной, выставочной, модной и голубой столицей ее Миланом. С архитектурной точки зрения вы найдете в книжке всё: от антиков, утонченных романских композиций, готики и псевдоготики, и само собой, самого породистого Ренессанса – до мало известных у нас образчиков миланского либерти (ар-нуво), авангардистских деклараций Антонио Сант’Элиа, в бетоне (футуризм) и муссолиниевых ансамблей Марчелло Пьячентини (ар-деко). И неожиданно, благодаря Ипполитову,  открываешь совершенно изумительные композиции дома Андреа Мантеньи в Мантуе и потрясающе современных соборов в Лоди, Монца, Кремоне, какого-нибудь кватроченто. Нет, не современных, здесь вневременная геометрия и тектоника камня…

Безусловно, сегодня сложно удержаться на грани маркетингового лезвия, чтобы книжка «получилась» во всех отношениях: с одной стороны – востребованность, допустимая скабрезность и легкость стиля, шутка и интернетная доступность всякой полезной «информации», а с другой – обширность исторической подложки, плотность артефактов и глубина авторского видения. Поэтому неизбежны сбивки стиля, сложносочиненные длинноты с деепричастными оборотами и возвратом к сказуемому в конце предложения. А еще Аркадий-литератор придумал новое прилагательное – «девятнадцативековой», по образу и подобию итальянских чинквеченто-кватроченто. Прилагательное это означает у него не период длительностью в девятнадцать веков, но явления и феномены, относящиеся к XIX веку по Рождестве Христовом. Вот, например, Н. В. Гоголь или пароход в исполнении Ипполитова обязательно будет девятнадцативековым.

Тем не менее, модернизация искусствоведческого изложения с лихвой восполнена киношной материей. Комментируя разное, автор с удовольствием иллюстрирует местные сюжеты ссылками на кинематограф, и таким образом поминает около полусотни знаменитых и не очень фильмов. Имея под рукой «ютуб», вы изрядно расширите кругозор. К тому же выбор фильмов, как и иллюстраций в книжке, оказывается вполне добротным. И уж поскольку А+С порадовал своего читателя перечнем «сотни архитектурных фильмов» в № 1-2 ‘2017, с удовольствием назову хотя бы некоторые, упоминаемые в этой книге: «Большая жратва» Феррери, «Бразилия» Гиллиама, «Барри Линдон» и «Цельнометаллическая оболочка» Кубрика, «Золушка» и «Риголетто» Поннеля, «Казанова», «Рим», «Сатирикон», «Сладкая жизнь» и «8 ½» Феллини, «Римская весна миссис Стоун» Аккермана…… это не полный список.

Чтобы развеселить читателя и заставить его попытаться найти эту столь редкую на нашем рынке книжку, приведу здесь некоторые афоризмы Ипполитова, которые на полях я отметил маркером «арик» (производное от «аркадий ипполитов» и «гарик»):

— Одна из капелл не тронута хорошим вкусом реставраторов.

— Надутость является непременной спутницей любой элегантной элиты.

— Всё поставлено так точно, что любая вкусовая ошибка оказывается безошибочной.

— Элегантность не в том, чтобы быть замеченным, а в том, чтобы быть запомненным.

— Деспотизм и обезьянничество всегда рядом: аракчеевщина, николаевщина и сталинизм – прямое тому подтверждение.

— Картина пропитана духом борромеанства – Карло Борромео сочетал благотворительность с жестокостью, смесь нередкая.

— Верное наблюдение вызывает массу соображений и возражений, так как только верные наблюдения и могут возражения вызывать, стандартные благоглупости об «удивительной гармонии» не вызывают ничего.

— Тот же Ян Вермер, хотя большая часть искусствоведов по свойственной интеллигентным людям узколобости и продолжает нудеть о каком-то обретении исторической истины, превращается в персонаж ХХ столетия.

— Со времен импрессионистов, непонятых поначалу ни публикой, ни прессой, а затем публикой и прессой вознесенных на Олимп, всякий образованный в истории искусства человек очень напуган возможностью что-то не понять, что-то пропустить и остаться затем в веках с клеймом недальновидного мракобеса.

— Лотто, правоверного христианина, роднит с Пазолини, правоверным марксистом, интеллектуальный мистицизм, уводящий далеко от канона, и обоих подводящий к тому, что с точки зрения идеологических бюрократов кажется идеологической ересью; ведь ересь – одна из форм интеллектуального протеста.

— Москва Ивана III, огромная деревянная слобода, растекшаяся вокруг нескольких каменных зданий, утопающая в навозе, неряшливая, нечесанная, с пучеглазыми тупыми боярами, с уродски насвеколенными мясистыми боярынями, вообразила себя Третьим Римом, утверждая божественность московской власти слюнявыми рассуждениями о продолжении константинопольского величия, и эта бесстыжая самоуверенная дурында с ее сараями, свиньями и хлюпающим говном, жирно растекшимся вокруг сараев, удавила Новгород и Псков…

В этом месте я остановлю цитирование смачных сентенций Ипполитова, книжка хорошая и красивая, как заморский цветок, возросший, тем не менее, на болотистых почвах реки Невы и речки По.

Ипполитов А. Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI. – М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2012. – 308 с., илл. ISBN 978-5-389-04340-4

Борис ЕРОФАЛОВ

3.03.2018.