Требовательна к себе и окружающим, умна. Один из самых известных и востребованных экспертов по современному искусству в Украине. Сооснователь нескольких действующих арт-проектов.  Мы поговорили с Катей Тейлор  о том, что было до воплощения всех этих проектов и сделало их возможными. О том, как публичное искусство может менять город,  и как сделать музеи умными.

Я девочка из не очень большого украинского города – Луганска. Более того, с его окраины. Я была единственным ребенком в семье, на мне было сосредоточено все внимание. Но зона интересов и возможностей в детстве была довольно узкой: книги, двор, улица.

Когда выбирала себе первую профессию, решила быть портным верхней одежды. Сейчас я понимаю, что и этот, и все мои последующие выборы того, кем быть, были неслучайными. Дело в том, что моя мама всю жизнь шила, в том числе мне. Это были эксперименты, основанные на картинках из западных журналов. Всегда – элегантный стиль, тщательно подобранные цвета и ткани. В каком-то смысле мамина утонченность и стиль сформировали меня как личность, мои эстетические критерии. Попробовав себя в роли портного, я поняла, что это не мое.

Как и многие, я поступила «на экономиста» в Луганский машиностроительный институт, который позже стал Восточно-украинским университетом, и тоже поняла, что это не мое.  После меня заинтересовала фотография. И это увлечение возникло не на пустом месте: отец серьезно увлекался этой темой, делал тысячи снимков, покупал за безумные деньги камеры «Зенит Е», «Зенит В» и «Гелиус», объективы. Мы часами стояли с ним в темной ванной под тусклым красным фонарем: ставишь пленку в увеличитель, устанавливаешь резкость, размер, время выдержки, кладешь бумагу под рамку, включаешь увеличитель на несколько секунд, опускаешь в кюветы с проявителем, водой и закрепителем и наблюдаешь за магией рождения изображения на белом листе.

Когда я впервые попала в Лондон, то узнала: там есть просто бесчисленное количество различных творческих курсов, в том числе по фотографии. Решила вернуться и обязательно пройти один из них. Взяла один короткий курс, потом второй – и поняла, что это мое.

Это было мое первое осознанное решение. И я понимала, что несу за него ответственность. Тогда казалось, что это интуитивный выбор, но теперь я понимаю, что это был путь, на который повлияли и воспитание, и уроки жизни, и все что меня окружало.

Первый короткий курс был по цифровой фотографии в Лондонской академии радио, кино и телевидения. Он оказался очень насыщенным и полезным. Все мы в группе были иностранцами, и это давало ощущение, что ты свой. Потом было еще два курса: «Портретная фотография» и «Фотография как бизнес», где я училась экономике этой творческой профессии, включая систему британского налогооблажения. Как, например, открыть свою студию. Это был правильный подход, потому что мы уже умели снимать, но совершенно не понимали, что с собой делать дальше.

Я стала изучать фотографию как таковую, углубилась в ее историю, а потом и в историю современного искусства, ведь они очень плотно переплетаются в конце XIX–начале XX веков. И в какой-то момент поняла, что мне интересней именно история искусства. Тогда же поняла, что талантливых фотографов очень много. И я не в их числе.

В Лондоне сложно не оказаться в музее. Просто гуляя по Пикадилли, ты встречаешься с баннером Академии искусств (Royal Academy of Arts) и скорее всего это будет самая важная и интересная выставка в городе.

Так началась моя большая, уже 10-летняя история жизни в искусстве. Однажды уже в Киеве мы с моим знакомым Владимиром Кадыгробом попробовать что-то сделать без особого понимания, как и зачем, и организовали выставку Саши Чичкана и Лины Пивненко в недостроенном магазине на Владимирской. Это нельзя назвать кураторством, это, скорее, был эксперимент.

– А давай сделаем выставку?

– А давай!

– А что мы будем с этим делать?

– Без понятия, но все равно это очень захватывающе.

В итоге сделали мы с этим вот что – объединились с Владимиром Кадыгробом в целую компанию по арт-менеджменту.

Постепенно мы учились и совершенствовались. Устраивали, к примеру, выставку Леси Хоменко в Украинском доме. Или конференцию по урбанистике, куда приглашали Дэвида Барри, консультирующего лондонский муниципалитет по городским стратегиям, и голландца Марка Глодеманса, основателя Европейской лаборатории городского дизайна Stadslab. Во многом именно благодаря этому событию пришло понимание, что изменить город к лучшему можно с помощью публичного искусства.

У нас были амбиции сделать скульптурный парк. Но парк – это как музей. А музей невозможно создать, если у тебя до этого не было никакого опыта. Это огромные инвестиции: временные, интеллектуальные, финансовые. Это длительная экспертиза и анализ. На тот момент мы не обладали подобными ресурсами. Решили начать с фестиваля и посмотреть, что из этого выйдет. Так получился Kyiv Sculpture Project, на которой пришли 600 тыс. человек. Сделав первый, мы взялись за второй, проделали полугодовую предварительную работу. Но потом случился Майдан. Мы, естественно, отменили фестиваль – сначала изменилась повестка, а потом и ценности общества. И в первоначальном виде он потерял актуальность. Если мы снова будем делать фестиваль, это будет что-то совершенно другое.

Kyiv Sculture Project

В тот же момент у нас сменился фокус, мы перешли от проектов чисто эстетических к социальным. Например, к выставке «Присутствие» инициированной Администрацией президента на Михайловской площади, которая демонстрировала российскую агрессию на востоке Украины. Она была невообразимо далека от искусства, но показала, что мы наловчились и в проектном культурном менеджменте. Это было даже немного неожиданно, но вопросы с экспозицией, текстами, эстетической подачей остаются те же – наши навыки в зоне современной культуры оказались необходимы в совершенно других проектах.

Был у нас и ряд инициатив, связанных с Майданом и его последствиями. Так, в годовщину Майдана там прошла выставка «Страйкплакат» – проекта, который в 2013 году родился в Facebook как анонимный клуб активистов, поддерживающих революцию.

Работа Жанны Кадыровой на выставке Through Maidan and Beyond

Есть две независимые друг от друга организации, к которым мы причастны. Платформа для современного искусства _PCA, которая занимается некоммерческими проектами, направленными на поддержку украинского современного искусства, а также его продвижением за границей. В рамках деятельности _PCA в Вене состоялась выставка Through Maidan and Beyond в Музейном квартале. Это экспозиция о том, как художники предчувствовали Майдан, как его проживали, и как осознавали жизнь после случившегося.  Проблемами современного искусства мы занимаемся в рамках этой платформы. Но это сложно делать без источника инвестиций.

Так появилась вторая организация – агентство ART Management. Здесь мы занимаемся планированием и организацией различных проектов: от выставок, событий и до художественных инсталляций в координации культурных и социальных инициатив. Здесь мы сотрудничаем с Администрацией президента, МИДом, Британско-украинской торговой палатой, Европейским Банком реконструкции и развития, Немецким государственным банком, с частным бизнесом.

Например, сейчас у нас проходит проект PortArtStudio который мы делаем совместно с украинской компанией «Новые продукты». Это годовая история, в рамках которой каждые полтора месяца мы приглашаем одного художника или арт-группу для работы в мастерской, бесплатно. Предоставляем участникам материалы и возможность пользоваться всеми необходимыми ресурсами для работы и учебы, поиска новых сюжетов и визуальных решений.

По сути, мы нашли формат работы, который объединяет наши проекты и организации в одну экосистему и самообеспечивает ее. Но при этом позволяет нам оставаться в нашей системе ценностей и интересов, а еще развиваться и заниматься полезными вещами.

В прошлом году я ездила в один из детских домов с чем-то вроде лекции об искусстве. «Клуб Добродіїв» – это проект Маши Артеменко. Маша удивительный человек. До знакомства с ней я думала, что у нас в стране таких нет. Маша профессионально занимается благотворительностью: ведет несколько детских домов. Цель инициативы в том, чтобы люди могли помогать не из жалости или чувства долга, а чувствуя радость. Прошлым летом она привлекла меня, и мы поехали в один из детдомов знакомить детей с современным искусством.Для меня это был совершенно новый опыт. Вообще-то ты всегда должен быть понятен: и в разговоре со взрослыми тоже. Но в случае с детьми нужно еще тщательней подбирать слова, чтобы это было коротко, просто и интересно. При этом стоит понимать особенности этих детей, то, с чем они живут каждый день, что их жизнь далека от искусства, о котором мы им тут рассказываем. Точкой соприкосновения для нас стала практика, когда мы рисовали, как Джексон Поллок. Тут все они «включились»: отбирали друг у друга краски, рисовали и после того как было объявлено окончание, радовались тому, что вышло. Был потрясающий опыт.

Как мне кажется, есть два пути развития культуры и искусства. Первый – официальный. В идеале, когда в стране и городе есть образовательные учреждения – актуальные культурные институты, государственный музей современного искусства с исследовательской платформой, официальные кураторские и художественные объединения (и я не имею ввиду Союз художников). Они сотрудничают с иностранными коллегами, обмениваются знаниями и развиваются в ногу со временем. В Украине этого пока нет.

Поэтому пока мы ориентируемся на второй путь. Исследуем западные модели, учимся в поездках на форумах и биеннале, слушаем специалистов, кураторов, читаем их труды. Получаем знание извне и привозим его сюда. И для передачи данных выбираем второй путь – стихийный и менее органичный. Мы – локальные культурные агенты, как послы доброй воли. У нас есть знания и мы их передаем новому поколению в частном порядке на курсах и лекциях. Но этого недостаточно. Это никак не архивируется в одну базу, модель обучения, метод работы. Мы не можем охватить более широкую аудиторию, да и  оценить этот вклад.

Продовольственная программа ООН

В Украине сложно что-либо переделать. Например, есть музей, который построили 70 лет назад. Он давно устарел и внешне, и структурно. За это время его ни разу не модернизировали. Допустим, мы хотим его реконструировать и сделать интересным для нового поколения – да и в целом для всех. И даже, предположим, знаем, как. Все эти вопросы нужно обсуждать с общественностью. Потому что если не обсуждать, общественность будет недовольна, и правильно сделает, ведь музей – это публичное пространство, место для людей. Потому это в любом случае длительный процесс.

Но если даже представить, что мы решим все на предыдущих уровнях, мы упремся в закон. Мы не можем ремонтировать то, что считаем нужным, потому что это решает Министерство культуры. Кроме того, не можем свободно заниматься коммерцией в стенах музея, то есть не имеем возможности обеспечивать себя хотя бы частично. И в итоге оказываемся в полной зависимости от структуры – Минкульта, – которая меньше всего понимает, что нужно делать.

Кроме того, посетители наших музеев не понимают, на что идут их деньги. Нет публичных финансовых отчетов. Если вы зайдете на сайт уважаемой западной институции, то скорее всего найдете годовой финансовый отчет, в котором написано: мы получили столько-то денег, потратили столько-то на выставки, столько-то на реконструкцию. Если бы наш зритель или меценат мог увидеть подобный отчет, то мне кажется он бы с бОльшим энтузиазмом отдал за билет значительную сумму.

Если говорить о постройке нового музея современного искусства, нас ждет много ограничений: насколько я помню последние изменения в законах, то только учреждение, принадлежащее государству, может называться музеем. Если придет меценат и скажет: «Я хочу построить частный музей Иванова», то ему ответят: «Окей, только он будет не твой, а государственный. Поэтому давай-ка картины сюда, и права заодно». У мецената Иванова нет мотивации. В американской модели есть определенные льготы для доноров.  Приобретая предметы искусства, которые они хотят подарить музею, они получают минус в процентной налоговой ставке. У нас после этого подарка к меценату придет налоговая полиция – и он тоже окажется в минусе.

Новый музей – это длинная дорога, в том числе в смысле лоббирования новых законов. Государственная позиция такая: это лобби приведет к коррупции. Все придут в культуру и станут отмывать налоги. Возможно. Скорее всего начнут, но мы все равно получим больше, даже просто в казну. Не говоря уже о пользе для музеев. Сейчас мы просто закрыли все двери и говорим: мы не готовы двигаться вперед ни при каких обстоятельствах. Чего бы нам это ни стоило!

Как только меценат получит возможность помогать музею напрямую, мы начнем получать эту помощь. Сейчас ситуация такая: вы хотите пожертвовать деньги на окна, а Министерство культуры посмотрит и решит – двери, двери важнее. Это не очень мотивирует.

Когда я уже училась в Christie’s, то нам говорили: чем бы вы ни занимались, как бы вам ни казалось, что вы в теме, 70% своего времени вы должны тратить на research, поиск новых знаний. Есть у тебя десять дней, семь из них ты посвящаешь исследованию. Еще два дня все анализируешь и структурируешь. И только потом делаешь выводы.

Исследование – самое главное. Мне кажется, большинство выставок в Украине не очень хорошего качества, потому что эта большая работа не была проделана. Я прихожу, читаю, смотрю – и для меня здесь все уже сказано, но важного так и не произнесено.

Для того, чтобы делать качественные выставки, не нужно быть лучше других, достаточно просто много работать, больше доверять художникам, привлекать специалистов: кураторов, экспозиционных менеджеров, архитекторов. Все знают, что такое выставка: мы сможем развесить все сами, что, я гвоздь, что ли, не смогу забить, чтобы картину повесить? И зачем же я буду платить за это деньги? Если коротко: исследование – это раз, плюс изучение всего международного опыта о том, что лучшего уже сделано в этой сфере на эту тему – это два. Буквально, едете за границу, отправляйтесь в музей, изучайте, как все там устроено от охранника до таблички возле произведения. Этот опыт нельзя приобрести в Google.

Мотивировать может только конкуренция. Чем больше будет маленьких и больших выставок и проектов, тем более качественными они будут становиться. Это очень важно как для развития среды, так и для широкой аудитории, ведь качество их досуга, а значит и жизни, станет лучше.

Выставка Евгения Самборского. Фото Сергей Сараханов.

Что:  Port creative hub

Кто: Проект команды Art Management

В чем идея: В том, чтобы показать как с помощью культуры и креативности можно развивать территории. Port – это проект ревитализации. Пример того, как коммерческое пространство (раньше это были продовольственные склады) может стать пространством публичным, платформой для творческих экспериментов и объединения разных сообществ – культурного, бизнеса, экспатов.

Программа: PortArtStudio – годовая программа для молодых художников. Каждые полтора месяца в студию в Port сreative рub приглашается один художник или арт-группа для работы в мастерской на бесплатных условиях. Участникам предоставляются материалы и возможность пользоваться всеми необходимыми ресурсами для работы и учебы, поиска новых сюжетов и визуальных решений. По заверешении каждой резинденции художники представят в экспозиции то, что было сделано в студии.

Достижения: Вообще, Port – это некоммерческий проект, который, тем не менее, может себя частично себя обеспечивать благодаря аренде и организации событий. В Port creative hub свои мероприятия проводили Culture & Creativity, представительство ООН в Украине, посольство Испании и другие.

Успешное проведение курса по искусству ХХ и ХХI века. Мы разработали специальную программу, которая состояла из теории и практики. Начиная со времен авангарда, приглашенные эксперты рассказывали о том, чем жило искусство, что о нем думали критики, что и почему коллекционировали в разные времена, а также почему искусство в результате стало таким, каким оно есть. Практическая часть курса включала в себя экскурсии по действующим выставкам, встречи с художниками в мастерских и знакомство с частными собраниями коллекционеров. Задача курса была помочь разобраться хотя бы на первом этапе и научиться интерпретировать произведения современного искусства.

Планы: Повторить курс по современному искусству и расширять тематику образовательных программ в целом. Заняться экстерьером, прибрежной территорией, чтобы делать культурные события не только внутри помещения, но и на свежем воздухе.