А эта улица – «сложносоставная», и история ее – сложносоставная, вернее, это несколько историй, которые сосуществуют и находятся в конфликтных, – едва ли не отменяющих – отношениях друг с другом.
В своем изначальном – до(составном) и до(историческом) состоянии это был длинный путь (не улица даже), соединявший Печерск с Подолом, Верхний город с Нижним. Начинался от Берестова и заканчивался в самом низу, у нынешней Почтовой площади. Называлось все это – Ивановский путь, а сама местность, через которую он пролегал – Долгая Нива.
Существует популярное заблуждение, увековеченное в путеводителях и Википедии, что самое известное и «длинное» в историческом смысле название – Никольская, – улица эта получила благодаря Ивану Мазепе, в 1690-х годах построившему здесь Никольский собор. Это не совсем так. Еще прежде здесь стоял Малый Никольский монастырь (часть Лавры), и вокруг него возникла Никольская слобода. Иными словами, Мазепа стал строить на месте, которое уже имело название, и собор, им построенный, получил название по старому монастырю. Однако собор совсем неслучайно был военным (вернее, стал называться военным в 1831 году, когда в Киев, как мы помним, был переведен штаб 1-й армии, и на Печерске стали строить казармы). Он располагался напротив Арсенала и вблизи Киевской крепости, у входа его стояли две пушки, иными словами, уже тогда он стал своего рода контрапунктом военно-церковного Печерска.
Никольская улица на тот момент заканчивалась у нынешней Арсенальной площади: здесь она переходила в Большую Александровскую улицу, которая затем тоже разделилась на две части. Короче говоря, Ивановский путь стал тремя улицами, а сейчас – их четыре, потому что на месте бывшей Никольской отныне две улицы, и это один из самых характерных и парадоксальных сюжетов в новейшей истории символического киевского пространства.
Итак в 1919 году большевики переименовали Никольскую улицу в улицу Январского восстания. «Присвоенная» местность утрачивала свою давнюю историю и получала новейшую: т.н. «Январское восстание» это заговор большевиков и арсенальских рабочих против Центральной рады в январе 1918-го. Восстание (или заговор) были подавлены казаками Гайдамацкого коша и Сечевыми стрельцами. Когда через год большевики утвердились в городе, жертвы «Январского восстания» были перезахоронены в Мариинском парке, там же был установлен памятник «Жертвам Революции». «Арсенал» как центр этой большевистской пролетарской истории стал доминировать в Печерском квартале, символическая идеология которого до того момента была относительно дистрибутивной, т.е. соединяла в себе армейский штаб и митрополию, впрочем, военный храм и «воины-мученики» были частью церковной традиции.
В 1923 году на площади напротив «Арсенала» был установлен памятник – пушка, по легенде это была именно та пушка, из которой рабочие произвели первый выстрел по войскам Центральной рады. А гранитный постамент, на который ее водрузили, остался от памятника Искре и Кочубею (был такой смешной – в смысле, неудачный – памятник, простоял короткие 4 года с 1914-го по 1918-й, мы о нем однажды писали).
Итак, на постаменте, оставшемся от похороненных неподалеку Искры с Кочубеем появилась надпись: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! В 5-ю годовщину Октябрьской Революции Пленум Киевского Горсовета отмечает особые заслуги перед Пролетарской Революцией Киевского Арсенала, первого завода, выступившего в Киеве с оружием в руках в Октябре 1917 г. за власть Советов. Горсовет рабочих и красноармейских депутатов».
И затем, на протяжении 70 лет Советской власти (кстати, очень короткий момент в полуторатысячелетней истории города) лаврский квартал был символически и несимволически обустроен в соответствии с новой «исторической правдой». Площадь перед «Арсеналом» (бывшая Никольская) была переименована в площадь Революции. Следующей в сторону Лавры была бывшая Соборная площадь, которая утратила свое название, а затем и собор (тот самый – военный Никольский) был взорван. На месте собора уже во второй половине века построили дворец пионеров, а рядом с ним гостиницу «Салют» (в своем роде памятник попыткам советского архитектурного модерна, арх. А.Милецкий). Приблизительно тогда же (или чуть раньше, тут мнения расходятся) улицу напротив (бывшую Шпетерскую, бывшую Шестовскую и бывший Бутышев переулок, – все по именам домовладельцев) назвали именем Андрея Иванова, токаря завода «Арсенал», участника восстания, который волею исторического момента превратился в его руководителя. Тогда же, в начале 1960-х, обустраивается нынешний Парк Славы и площадь (не-Соборная, безымянная) называется в его честь. Весь этот законченный в своей исторической логике советский нарратив окончательно оформляется к 1965-му (хотя нет, – в 1981-м «военный» Печерск в завершение советского исторического ансамбля получил Музей Великой Отечественной войны и венчающую его 100-метровую Родину-мать, раз и навсегда разрушившую канонический вид правого берега).
Итак, улица Январского восстания просуществовала дольше, чем советская власть – почти 90 лет. Лишь на несколько месяцев в 1942-м оккупационными властями она была переименована в Риттер-фон-Шоберт-штрассе в честь генерала Ойгена фон Шоберта – первого немецкого генерала, погибшего на территории СССР, – точнее, его самолет подорвался 12 сентября 1941-го под Николаевом. Как бы то ни было, она пережила первую волну переименований (начало 1990-х), но час ее пробил в 2007-м. Бывшая Никольская стала улицей гетмана Мазепы, и это было частью исторической политики Виктора Ющенко, столь же последовательной, сколь и безграмотной. Впрочем, в той игре принял активное участие «космический» Киевсовет, о чем Википедия сообщает не без иронии: «Секретарь Киевсовета Олесь Довгий обосновал переименование улицы тем, что, по его данным, на средства И. Мазепы были построены Вознесенская церковь, женский монастырь, каменная стена Киево-Печерской Лавры, а также проведен ряд строительных работ на ее территории». Здесь трогательны именно эти «данные». Трудно сказать, кто подготовил Довгому «историческую справку», но про Никольский собор, анафему, Искру и Кочубея Довгому очевидно не рассказывали. В итоге в юридический адрес Лавры попал отлученный от церкви и преданный анафеме гетман, Искра и Кочубей тоже покоились отныне под символической эгидой Мазепы, что было, по меньшей мере, странно, и вряд ли понравилось бы самому Мазепе. Ни УПЦ, ни РПЦ переименования не приняли, и три года спустя, уже при другой власти, компромисс был найден. Улицу разбили на две части: от Арсенальной до площади Славы она называется «Мазепы» (при том, что начинается все тем же пролетарско-революционным памятником-пушкой, а заканчивается площадью Славы, т.е. вполне оформляется советским нарративом), а от площади Славы до Лавры она называется Лаврской. Таким образом, опальный гетман вернулся на обустроенную им в свое время Никольскую улицу и в горизонтальном режиме сосуществует на ней с проклявшей его церковью и предавшими его Искрой и Кочубеем.
А вот маленькой улице (переулку) Андрея Иванова вернули одно из старых «домовладельческих» названий, он теперь Бутышев. И что отрадно, живы еще люди, которые успели родиться в Бутышевом переулке, пережить «улицу Андрея Иванова» и вернуться по своему старому адресу … никуда при этом не переезжая.
