«Люди августа» — страшная книга о страшном мире.
Роман, действие которого умещается в восемь первых постсоветских лет, – не о политике, не об истории, не о семейных тайнах, хотя формально все это тут есть. Он — о силах судьбы, находящихся по ту сторону разумения. Их нельзя понять: начала и концы уходят в дочеловеческое, — но можно особенным чутьем угадать. Политика – не более, чем игралище этих сил, пузырьки на их поверхности.
Постсоветский мир Лебедева даже не мифологичен. Он домифологичен и доморален.
Здесь нет добра и зла с их, как мнится нам, вечной борьбой: они еще не разделили сфер влияния, не прояснили собственных принципов. Нет противостояния космоса и хаоса – не вполне разделились и они. Здесь властвует, скорее, хаос с отдельными, нестойкими «космическими» участками.
Здесь нет и традиционной мирообразующей силы — любви. Не она связывает главного героя с единственной (и губящей его) женщиной его жизни. Не она движет тут солнце и светила, но нечто более темное и глубокое: все те же, принципиально неясной природы, силы судьбы.
Здесь нет и дружбы: есть связь и связанность, едва, если вообще, поддающиеся осознанию и контролю.
Здесь – как в мире динозавров — есть только жизнь и смерть. Они-то как раз – крепко связанные друг с другом – различают друг друга и самих себя безошибочно, звериным чутьем, кожей, телом.
Это мир после конца света.
Его приходится осваивать вслепую, наощупь — что и делает главный герой.
Он ищет мертвых (сведения о пропавших и, по всей вероятности, погибших людях). Он этим живет, повинуясь все тем же неясным – и тем более властным – тяготениям, самодостаточному и самоубедительному чувству связи и родства. Не по крови — по судьбе.
Он — не властелин над жизнью и смертью ни на каком из их участков, он посредник между ними: трикстер, человек без лица. Сам он — никакой. Его вообще почти нет. У него нет ни собственных содержаний, ни даже (хоть раз произнесенного) имени. Отсутствие имени делает его, до поры до времени, как бы невидимым для сил судьбы — или родственным им. Он их младший родственник.
И лишь на предпоследней странице обнаруживается: весь роман — речь из посмертия. Герой, от лица которого идет рассказ, погиб во время взрыва в московских Печатниках 9 сентября 1999 года. Все увидено им так, как не видят живые.
Мне показалось, что Мирра смотрит на меня не своими глазами, а целокупным зрачком мира, который равен зримому и потому не ограничен частностью взгляда.
— Не ищи живых, ищи мертвых, — сказала она, скрестив руки. будто защищаясь от меня.
Слова прозвучали не как мистическое пророчество, туманный ответ оракула, а очень практически и серьёзно; так говорят – не поворачивай направо, там ждет обвал; замри на месте, около правой ноги змея; не поднимай головы, улицу простреливает снайпер.
Текст: Ольга Балла
Сергей Лебедев. – Люди августа. – М.: Интеллектуальная литература, 2016.
